Домой на Рождество

– Ну и… – снова начала я, не в состоянии удержаться от вопроса, – я… не совсем понимаю, Мэтт, зачем ты пришел.

Мэтт посмотрел на меня и встал, вино качнулось в бокале, едва не выплескиваясь наружу.

– Бет, мне пора.

– Посиди еще. – Я дотронулась до его запястья. – Не уходи, с тобой мне хорошо.

– Правда?

– Да, – улыбнулась я. – Кому еще я налила бы в такое время суток белого вина?

– А то я могу выйти и найти тебе пару-тройку собутыльников, очень быстро.

– Над тобой будут смеяться, взгляни, какие у тебя носки.

– Ах да, я и забыл! Похоже, мне придется остаться. По крайней мере до тех пор, пока высохнут мои носки.

– У меня наверняка возникнут неприятности из-за этого, – сказала я, вытаскивая пробку из бутылки красного вина, подаренной Лиззи на день рождения. – Лиззи берегла вино для специального случая, но… – я глянула на часы, они показывали второй час ночи, – но сегодня все разрешено, и мы так хорошо проводим время!

И я, говоря это, не кривила душой. Выпив бутылку белого вина, мы с Мэттом расслабились и болтали, как закадычные друзья. С Айденом все было иначе: я постоянно боялась возразить ему, с чем-то не согласиться, потому что у него стремительно менялось настроение; и потом он мог часами держать меня на расстоянии, быть холодным и недовольным. Мэтт не был похож на Айдена. Он притворялся, что недоволен, когда я сказала, что самый плохой фильм Кевина Смита – «Джей и молчаливый Боб наносят ответный удар». А стоило мне рассказать, что над фильмом «По поводу того, что случилось вчера ночью» с Деми Мур и Робом Лоу я плачу, Мэтт пришел в негодование.

И только я пустилась в очередные рассуждения – теперь уже о фильме «Сорвиголова», – как вдруг почувствовала неприятный запах. Посмотрев на ноги, я поняла, что пахнет от моих носков! Машинально кивая и соглашаясь со всем, что говорил Мэтт, я судорожно перекатилась на кровати, чтобы спрятать ноги под одеяло.

– В чем дело? – спросил он.

– Все в порядке, – я была сама невинность, – просто устраиваюсь поудобнее.

– Бет, – Мэтт втянул воздух, – это только мне кажется, что тут пахнет?

– Чем пахнет? Ничем не пахнет, – для пущей убедительности я понюхала воздух вокруг нас и даже приподняла подушку, чтобы понюхать под ней. Положила ее себе на ноги, как бы незаметно, – везде пахнет обыкновенно, наверное, у тебя что-то с носом.

– С носом у меня как раз все в порядке. Ты ничего не готовила?

– Нет. – Я отодвинулась от Мэтта.

– А по-моему, готовила, Бет, – не унимался он, – и готовила какой-то трупик!

Прежде чем я успела пошевелиться, Мэтт скрутил меня, откинул одеяло вместе с подушкой и уткнулся носом в мой носок, нюхая его.

– Фу ты, – прошипел он, отталкивая мою ногу и хватаясь за горло, словно ему не хватало воздуха. – Нет, ты готовила не трупик, а секретное химическое оружие в твоих носках! Они пахнут так, что ими можно животных убивать.

Я не понимала, плакать мне или смеяться. Прежде чем я могла дать Мэтту хоть какой-то отпор, он быстро стащил с меня носки и, зажав их двумя пальцами, стремительно помчался через гостиную и выкинул их в раскрытое окно.

– Знаешь, – сказал он, вернувшись в спальню, – один носок попал в соседского кота, и тот чуть коньки не отбросил. Кот пытался увернуться, но носок ожил! Это же был специальный инфицированный носок. И он приближался к коту… все ближе и ближе… носок окружил кота! Не может быть! Бет, ты только что убила кота носком!

Я рассмеялась:

– Ты воплощение зла! Ты, Мэтт Джонс, воплощение зла!

– Вот! – воскликнул он, глядя на слезы смеха, стекающие по моему лицу. – Носковый яд и на тебя подействовал! Я должен дать тебе антидот, пока ты не последовала за тем несчастным котом! Или же я опоздал… – Мэтт приблизился ко мне, театрально хватаясь за сердце, – и меня тоже заразил инфицированный носок. Бет, молю тебя, помоги. Мне остались считаные секунды.

– Иди сюда, – позвала я, широко распахивая объятия, – произнеси свои последние слова, и я увековечу их на памятнике тебе и коту.

Мэтт лег на кровать рядом со мной, отчасти играя, отчасти по-настоящему злясь на мои носки. Но игра занимала его явно больше, и он, поддавшись произвольному сценарию, как настоящий умирающий, положил голову мне на грудь.

– Бет, – прошептал он, – о, Бет…

– О, Мэтт! – Я ему подыгрывала в меру собственных талантов. – Прошу тебя, не покидай меня. Не уходи, ты был таким храбрым! Ты почти победил носок, не сдавайся в последний миг…

– Любовь моя, – Мэтт коснулся рукой моего лица, – моя самая дорогая, моя…

Я настроилась, что он сейчас выдаст какую-нибудь шутку, еще смешнее прежних, но Мэтт внезапно посерьезнел и замолчал. «Ну, давай, – велела я себе, – скажи что-нибудь глупое, Бет, он же играет с тобой, и все это ровным счетом ничего не значит». Шутка зашла слишком далеко.

– Бет, ты мне действительно очень нравишься, – произнес Мэтт.

Я затаила дыхание и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть мгновение. Вот сейчас он вздрогнет, выражение его лица изменится, он схватит меня и торжествующе прокричит: «Ну что, попалась?»

– Бет!

– Да?

Мэтт провел большим пальцем по моей щеке.

– Бет, я не шучу.

– Не шутишь?

– Нет.