Домой не по пути

– Вы играете в слугу? – удивляется Мичико и прихлопывает в ладони. – Это ведь я его научил, помнишь, Уилл? Мы тогда ехали в автобусе со студентками из Принстона.

– Не думал, что тебя когда-то волновали студентки.

– Зато ты был в восторге.

– Ну же, – поторапливаю я, – не тяни время. Это мое задание, мистер Гудмен.

Неожиданно лицо Уильяма становится совсем другим. Он улыбается, но в глазах у него холод, впившийся в меня острым клинком. Парень резко поднимается из-за стола. Он разминает шею, а затем, крадучись, подходит ко мне.

Ребята продолжают болтать, а Уилл останавливается за моей спиной и приближается к моей щеке так близко, что я ощущаю его горячее дыхание. Оборачиваюсь. Наши лица в нескольких сантиметрах друг от друга, но в этом нет ничего приятного. Это опасно.

– Я сделаю тебе больно, – шепчет он. Я не понимаю, чем так разозлила его, но мне не страшно. Я вскидываю подбородок и ухмыляюсь.

– Попробуй.

– Я вижу, как ты на меня смотришь.

– И как я на тебя смотрю?

– Так, будто скоро ты проиграешь пари.

Он идет к сцене, а я шумно выдыхаю. Мое лицо вспыхивает и горит, желудок скручивается от неприятного ощущения, проскользнувшего по всему телу. Что он имеет в виду? Как я на него смотрю? Что за глупость!

Мне абсолютно наплевать на него. Мне нет до него никакого дела, и боль причинить он мне не в состоянии, потому что для этого нужно к человеку что-то испытывать. А я вижу в Уильяме лишь чужака, который иногда говорит умные вещи.

Нам приносят выпить, я хватаю сок прямо с подноса и залпом выпиваю половину стакана. Затем со стуком ставлю его на стол и зажмуриваюсь.

– Ты чего? – интересуется Джесси и хмурит светлые брови. – Тебе плохо?

– Естественно, ей плохо, – отвечает за меня Тэмзи Пол и помешивает трубочкой свой коктейль. Она кривит губы, но глаза на меня не поднимает. – Уилл метко бьет.

– В смысле? – Я встряхиваю волосами. – При чем тут Уилл?

– Хватит придуриваться. Только идиотка не обратит на него внимание.

– Все как раз наоборот.

– Значит, мы идиотки.

– Нет, Тэмми, это ты идиотка. А мне наплевать на Уилла.

– Думаешь? – Ее обсидиановые глаза прожигают во мне дыру размером с Коннектикут. – Не делай вид, что тебе все равно.

– Я разберусь, что мне делать.

– Я просто советую.

– Засунь свои советы…

– Тише, девчонки, – усмехается Джесси и вклинивается между нами, словно подушка безопасности, – давайте прекратим этот глупый спор, ладно?

Я отворачиваюсь от Тэмми. Мне хочется уйти, и я жалею, что не осталась в номере с Кори. Нужно было прислушаться к интуиции и запереться в своей комнате. Но нет! Я решила, что набраться впечатлений для меня важнее здравого рассудка.

– Мне нужна помощь из зала, если вы не возражаете, – со сцены говорит Уилл, и зрители аплодируют. Несколько полупьяных девиц тут же кидаются к нему, словно парень прочитал заклинание, и я закатываю глаза. Разодетые, не стоящие на ногах, они прилипают к Уильяму, хищно лыбятся, а он обнимает их, как верных подружек. – Эта песня посвящается одной девушке, к которой у меня особые чувства. Она думает, что знает меня, понимает, лезет в голову и насилует мозги. Но она ошибается.

Он смотрит мне прямо глаза, а я не свожу с него взгляда. Не знаю, что именно меня цепляет, но цепляет. Я крепко стискиваю зубы, а он кивает музыкантам, и из колонок льется знакомая мелодия группы «Нирвана». Я ухмыляюсь – эта песня так идет Уиллу, его самодовольной улыбке, пылающим глазам и решительному голосу. В этом весь Уильям Гудмен – сломленный мальчишка, который играет с людьми и радуется, когда они тоже ломаются.

«Изнасилуй меня. Изнасилуй меня, мой друг», – поет Уилл, прожигая во мне дыру. Около него вьются девушки, а он обнимает их, прижимает к себе, пока они карабкаются по его телу, как по канату.

– И конечно, он хорошо поет, – отвернувшись от сцены, улыбаюсь я. В груди у меня пылают злость и обида, и я, черт подери, понятия не имею, откуда взялись такие чувства.

– В этом мире вряд ли есть что-то такое, что не получается у этого парня, – заявляет Мичико и смотрит на меня с сожалением. – Это тебе песня его посвящается, милочка?

– Нет.

– Да, – одновременно отвечают Джесси и Тэмми.

Я пожимаю плечами и неохотно соглашаюсь:

– Возможно.

– Видимо, ты разозлила его.

– Уилл такой талантливый, что сам себя научился злить. – Я вырываю из рук Тэмзи свой стакан с соком – что он там делает? И вновь жадно пью. Кошусь на сцену, а Уилл продолжает обнимать двух незнакомок. Они потные, и глаза у них горят.

Меня тошнит.

Неожиданно он берет микрофон в руки и идет к нашему столику, оставив позади расстроенных девиц. «Презирай меня, делай это снова и снова. Опустоши меня. Изнасилуй меня, мой друг». Он оказывается передо мной. Губы его искривлены улыбкой, а смотрит он так, что мне хочется провалиться сквозь землю и больше никогда не возвращаться. Парень резко наклоняется, и между нашими лицами остается всего несколько жалких сантиметров.