Домой приведет тебя дьявол

– Clávale el cuchillo[237], – сказала Ла Рейна. Появились два человека и ухватили жулика за руки. Человек в синей футболке поднял руку и нанес тому удар в живот, отчего жулик взвыл. Ла Рейна отпустила его шею, отпустили его и двое державших его за руки, после чего тот упал на пластик.

Двое накрутили пластик ему на ноги и потащили в заднюю часть двора.

Часть толпы рассеялась, вернулась к своим играм и выпивке. Те, кто остался, смеялись и кричали.

– Se lo chingо́ por tramposo[238], – сказала женщина в черной футболке и джинсах в обтяжку.

Ла Рейна посмотрела на человека. Тот все еще держал нож в руке. Мошенник, которого тащили к двери у стойки бара, а затем на улицу, визжал, как поросенок.

Ла Рейна посмотрела на пол.

– Не советовала бы им разводить тут грязищу. А если разведут, то советую им убрать после себя.

– Ну, видите? – сказал Хуанка. – Я вас предупреждал, что обстановка здесь иногда накаляется. – Он улыбнулся.

– Прошу прощения, джентльмены, – сказала Ла Рейна. Человек, который принес пластик, появился рядом с ней.

– Все в порядке, босс, – сказал он.

– Куда вы его оттащили?

– В проулок в конце.

– Хорошо. Вы там закончили работу?

Человек вместо ответа посмотрел на свои туфли.

– Да не пудри мне мозги, – сказала Ла Рейна и скользящим ходом двинулась назад тем маршрутом, которым мы сюда пришли. Она открыла дверь в конце помещения и посмотрела на нас. Хуанка поспешил к ней.

– Я только проверю по-быстрому. Не хочу никаких хлопот завтра утром с этим несчастным ублюдком…

Она повернула направо, дошла до самой калитки, открыла ее, потом свернула чуть налево в проулок между двух домов. Проулок был виден до конца с того места, где мы стояли. Человек лежал калачиком на пластике, он стонал и держался за живот.

– Видите? Этот хрен моржовый еще несколько часов может умирать. Он может попытаться встать и добрести до дома с внутренним кровотечением. Не лучший способ умереть. Мошенничать на боях плохо, но не настолько же, чтобы так мучиться. – Она посмотрела на Хуанку. – Нож у тебя есть?

Хуанка сунул руку в задний карман, вытащил оттуда маленький карманный нож с деревянной ручкой и передал Ла Рейне. Она со щелчком открыла лезвие, подошла к человеку, подняла его голову за волосы, и перерезала ему горло. Кровь хлынула на пластик. Ла Рейна отпустила голову. Человек булькнул несколько раз, потом задергал ногами. А потом замер. Ла Рейна нагнулась над ним, отерла лезвие о его джинсы, потом захлопнула нож и вернула его Хуанке.

– Так лучше, – сказала она, посмотрев Хуанке в глаза. – Теперь он не страдает.

Не сказав больше ни слова, Ла Рейна развернулась и пошла назад в бар, но не остановилась там, а подвела нас к двери в левой стене. Дверь открывалась в другую комнату, в которой никого не было. Она вошла и двинулась дальше параллельно стене. У задней стены была белая дверь, и Ла Рейна открыла ее и остановилась по другую сторону порога, придерживая дверь для нас. Улыбка играла на ее лице.

Помещение, в которое мы вошли, напоминало кабинет. На стенах висели фотографии в рамках и постеры коррид. На стене постанывал большой кондиционер. У задней стены стояли два бугая с АК-47, оружие они держали с такой легкостью, что я сразу же подумал, что они спят с ним. Один из них был мускулист и многими своими чертами напоминал Хуанку, включая татуировки, которые почти целиком покрывали его руки, пальцы, шею и лицо. За ними стоял аквариум таких размеров, каких я в жизни не видел. В нем плавали какие-то крупные темные тени, но вода была такой бурой и мутной, что толком я не мог их разглядеть.

Посреди комнаты за столом сидел смуглокожий упитанный человек с седыми усами. На нем была белая гуайабера[239], украшенная замысловатыми вышивками, начинавшимися на вершинах карманов рубашки и уходившими вниз по его бокам до поясницы. На шее у него висела массивная золотая цепочка с массивным крестом и распятым Иисусом. Дон Васкес.

Он откинулся к спинке стула и сложил руки на животе. Золотые кольца украшали несколько его коротких, напоминающих обрубки пальцев.

– Хуанка, – сказал он, вставая. – Ven aquí y dame un abrazo[240].

Хуанка подошел к человеку, и они обнялись. Дон Васкес закрыл глаза, а потом поцеловал Хуанку в щеку, после чего отпустил, потрепав по лицу. Потом он повернулся к нам.

– Это те самые американцы, которые будут тебе помогать? – По-английски он говорил с сильным акцентом, но переход на другой язык его ничуть не затруднил. Истинный бизнесмен.

– Да, Дон Васкес. Это Марио и Брайан.

– Марио, – сказал Дон Васкес, его кустистые седые брови почти сошлись на переносице. Что-то выдавило чуть не весь воздух из моих легких. Если выложить в ряд всех, кто стал его жертвой, то тела, вероятно, дойдут до Остина. Мое имя в его рту – вынести это было нелегко.

– Un placer conocerlo, DonVázquez[241]. – А какую еще херню мог я сказать?

Дон Васкес направился ко мне, вытягивая на ходу руку и смеясь.

– Conocerme nunca es un placer, Mario. Conocerme a mí es una oblicagiо́n, el resultado de una mala decisiо́n o una pesadilla. ¿Tu amigo habla español, Mario?[242]