Домой приведет тебя дьявол

– Ла Рейна приехала в Мексику в поисках работы. Она перебралась сюда, потому что здравоохранение в Штатах – говно. Ей нужно было залечить кое-что, она хотела сделать себе пластическую операцию. Лица – это важно. Я многим людям помогал изменить их лицо навсегда. Иногда ради улучшенной версии, а иногда ради такого лица, которое хочется спрятать. Это зависит от того, что они заслуживают. Как бы то ни было, Ла Рейна хорошо владела оружием, а потому с самого начала ее работы здесь от нее было много шума. Ну, тут понятно – блондинка-гринга, которой мужика убить – плевое дело. Она была бесстрашна, и говорят, что за все это время косметика на ее лице ни разу не пострадала. Вскоре истории про нее стали доходить до меня чуть не каждый день, и тут я решил вмешаться и отправить ее на одно дьявольски опасное задание. Если вернется живой, я ее возьму, если ее убьют… ну, значит, убьют. Кто-то отхапал часть моего продукта на пути отсюда до туннелей, и я попросил ее выяснить, кто это делает. Никакой информации я ей не дал. Неделю спустя она вернулась с видеозаписью на ее телефоне – две крысы грызли мой метамфетамин с молочным порошком. Я спросил, не может ли она решить эту проблему. Два дня спустя она пришла в голубом платье с желтыми цветами, за собой она тащила маленькую тележку с пенопластовым холодильником. В нем лежали головы двух крыс. Она сняла крышку и вытащила их, чтобы я их хорошенько разглядел. Мне понравился ее стиль. Смерть в красивом платье. С того дня она работает у меня. Я обеспечил ей тот медицинский уход, какой она искала. Теперь она заменяет меня в мое отсутствие. Я говорю ей, чтобы она продолжала учить мужчин уважению, потому что уважение – это важно. Вот почему я позволяю Хуанке сделать это: чтобы он мог добиться уважения для своей семьи, для Омара. Она сильно любила Омара, поэтому я знаю: она рада, что вы здесь. Постарайтесь, чтобы так оно и оставалось.

Я посмотрел на Хуанку – не появятся ли на его лице какие-либо эмоции, но он бесстрастно смотрел на Васкеса. Мне не нравилось, что брат Хуанки каким-то образом причастен к нашей операции. Чувство мести не менее нормально для людей, чем чувство голода или жажды. Нам оно необходимо. Мы жаждем его, когда понимаем, что с нами поступили несправедливо. Но оно же побуждает нас совершать несусветные глупости.

Брайан открыл было рот, собираясь что-то сказать, но люди, сопровождавшие нас, вышли из-за угла здания. Тот, которого звали Мануэль, держал за руку какого-то парня, его обнаженную грудь и руки покрывали татуировки. Мануэль тащил его, как тащат скот. Рот его был заклеен клейкой лентой, руки были связаны за спиной. Страх в глазах над клейкой лентой говорил все, чего не мог сказать его рот.

За ним шел Раулито, шел медленно. Рядом двигалась согбенная фигура, облаченная в длинный белый балахон, покрытый множеством темных пятен. Когда они вошли в круг света у бассейна, я яснее рассмотрел женщину. Она была старой и, видимо, слабой. Раулито, казалось, не столько поддерживал ее, сколько волочил. Когда они подошли ближе, женщина подняла голову. Глаза у нее были пусты, розовая плоть в ее глазницах сверкала в лучах света, а руки ее кончались обрубками, а не пальцами.

– Какого хера?.. – голос Брайана пронзил все и вытащил меня из пространства, в которое я удалился, выбросил в реальность перед всеми нами. Это была реальность. Женщина была реальной. Палец в кармане Дона Васкеса был реальностью. Мне хотелось оказаться дома, держать мирно спящую Аниту на руках, смотреть на спокойное, красивое лицо Мелисы, улыбающееся мне. Я хотел этого всеми фибрами души, а потом дотянулся в недоступное пространство между памятью и невероятностью и нашел еще что-то, кроме душевных фибр, чем можно желать их, желать этого.

Мануэль прошел мимо. Человек, которого он держал, посмотрел на нас, паника в его глазах нарастала, молила. То глубинное чувство беспокойства, которое обуяло меня в комнате El Milagrito, вернулось. Тут готовилось что-то нехорошее.

Я отвернулся, посмотрел в сторону забора вдалеке. За ним проходила пустая улица, заполненная ветхими машинами, припаркованными перед несколькими домами. Единственный уличный фонарь проливал мягкий свет на мостовую и тротуар. Под фонарем стояла невысокая фигура. Я видел ее лицо или одежду. Она представляла собой черное пятно в лучах света. Оно напомнило мне то существо, что я видел на своей кухне.

– ¿Tienes lo que necesitas, Manuel?[250]

– Sí, DonVázquez, tengo todo[251], – ответил Мануэль, направляясь к лестнице. Человек, которого вел Мануэль, начал сопротивляться, он уперся ногами в землю, отказываясь идти дальше. Глухие слова и крики раздавались из-под ленты, наклеенной ему на рот. Он, вероятно, знал о животных в воде.

Дон Васкес засунул руку в свой передний карман, вытащил телефон, ткнул несколько раз пальцем в экран и поднес аппарат к уху.

– Reina, dile a Marta que traiga la troca. Vamos a empezar en un minuto y no quiero tener que esperar por la caja[252].