Домовая любовь

большой тёплый белый целлофановый пакет.

Марина, Лена, Соня или, как я, Женя

достаёт оттуда пластиковые или бумажные

коробки

с лапшой, или бургером, или нямами,

или суши,

или спагетти, или пиццей, или курицей

по-хайнаньски,

а также салфетки, иногда – деревянные

палочки,

часто – ложки и обязательно – вилки,

пластмассовые, трёхзубые, острые,

уже здесь, в Москве, царапая

Маринины, Ленины, Сонины или мои дёсны,

готовые воткнуться в Коломенскую землю,

готовые построить новый зубастый

пластмассовый Кремль,

новую, теперь белую, Маринкину, Ленкину,

Сонькину, Женькину башню.

Глава третья

Сказки о кустарных переработчиках переживаний-отходов

1. Перово – Коломна

Сердце сломалось в Перове.

Поминки справили дома.

Двое детей, жена —

готовила не она.

52 года, ИП,

внешне такой, как все.

В жизни лучше, чем все.

Не поднимал кулака,

не поднимал стакана,

справлялся с поломанным краном.

Не битые им дети

молчали по лавкам,

ушибленные его смертью.

В жене – кутья из таблеток,

в глазах приглашённых – 9 мокрых салфеток.

21 человек: друзья, родня,

чуть коллег,

одноклассники,

и никакого пластика.

Мать поваром держится,

молодцом держится,

организатором держится.

Приготовила все блюда,

взяла у соседей фарфоровую посуду.

За столом мало говорят и мало едят.

Руки, ноги, головы, фужеры, рты,

воздух, комната, обои

измалёваны горем,

пропитаны горем.

Итого от поминок осталось:

700 грамм картофельных очисток,

3 бутылки из-под водки и 3 от них крышечки,

8 бутылок из-под вина, 5 крышечек и 3 пробки,

150 грамм луковой шелухи,

300 грамм ореховой скорлупы,

400 грамм куриных костей и кожи,

10 пластиковых полуторалитровых бутылок

из-под воды,

5 двухлитровых тетрапаков из-под сока,

111 использованных салфеток,

17 полиэтиленовых пакетов и пластиковых лотков от курицы, картошки, лука, говядины, кураги, сыров, орехов,

7 бумажных коробок из-под быстроразваривающегося риса,

4 жестянки из-под маслин,

2 стеклянных банки из-под огурцов и 2 жестяных крышки,

3 – из-под маринованных грибов и 2 жестяных крышки.

И половина несъеденных блюд.

Больше половины несъеденных блюд.

Всё это пропахло горем,

напиталось горем

и поехало в Коломну

лежать на свалке и фонить.

Сердце сломалось в Перове,

а металлолом горя, макулатура потери

отправились в Коломну

лежать на свалке и фонить.

Мальчик на щуровском пляже

строит личный, песочный Кремль

и хлебает чужого горя

не из Оки, из воздуха.

Очень странные дела.

Месяц ходит-болеет,

мается, огрызается,

ругается матом.

По традиции обвиняют мать —

не очень странные дела:

она запустила пацана.

Он, как в утробе, толкается,

мается, огрызается,

отпихивает мать, бабку с их расспросами.

Как можно выдать ответ

на то, на что его нет?

Мусорный контейнер чужого горя,

третий сын не-своего мёртвого отца

(своего у мальчика никогда не было).

Через 34 дня действие перовского отхода заканчивается.

Он был переработан в

3 удара ракеткой по другому ребёнку,

21 матерное слово,

7 грубых фраз

и 2 попытки заплакать.

Коломенские отходы-эмоции

не действуют так на местных —

у них иммунитет с рождения

к переживаниям на своих почве и воздухе.

Мальчику становится лучше,

он живёт, как прежде,

но отказывается ходить на пляж.

2. Свиблово – Коломна

Просто Серёже стало скучно в Свиблове,

невыносимо скучно в Свиблове.

Он съездил в центр,

подумывал сгонять на войну,

но ему остаётся невыносимо скучно.

Он звонил и говорил мне:

Женя, пойдём пройдёмся

или покружимся по МЦК,

мне невыносимо скучно,

смертельно скучно.

Или придумай мне что-нибудь,

ты же писатель,

ты зачем живёшь в моём городе?

Я отвечаю: Серёжа, какая скука?

У тебя жена и ребёнок.

Он кричит: понаехала тут, московский писатель,

а не можешь помочь человеку с московской пропиской.

Я кладу трубку, мы работали раньше на проектах

(в Москве делание совместных проектов означает дружбу).

У меня нет детей, но есть дело,

и никогда не бывает скучно,

а ему остаётся скучно.

Серёжа играет в Warcraft в Свиблове и смотрит видосы,

целует пивные горлышки:

первая, вторая, третья, четвёртая.

Его жена целует дочку на ночь

и занимается йогой по ютьюбу.

Они живут в одной комнате.

Серёжа вместо бледного пива вдыхает

скуку в пивные бутылки.

Первая, вторая, третья, четвёртая.

Но ему остаётся скучно.

Бутылки отправляются в Коломну

лежать и фонить на свалке,

выдыхать скуку в местный лёгкий воздух.

Тот летит и опыляет яблоню,

и в саду Влады Андреевны вырастают скучные яблоки,

крупные, зелёные, с рыжим румянцем.

Влада Андреевна, тяжёлая комсомольская боярыня,

живёт в Кремле, в деревянном домике

неподалёку от Ново-Голутвинского монастыря,

и втайне считает, что её яблоки лучше монашеских.

Коломна – немного сказка из советского мультфильма

с побеждёнными навсегда царями:

единственный город в России,

где в пределах кремлёвских стен

поселились обычные люди.

Женщинам в стране с кремлями

редко бывало скучно:

войны, репрессии, революции, голод и холод,

параллельно – дети, мужья,

стирка, уборка, готовка и пашня —

что в Кремле, что рядом, что вдалеке от него.

Но Влада Андреевна,

комсомольская боярыня,

семи дел деятельница, особенно не знала скуки,

даже за станком Коломзавода,

даже в дефицитной очереди.

Отведав рыхлого яблока

от скучной теперь яблони,

Влада Андреевна впервые почувствовала скуку.