Домовая любовь

Через два месяца после отъезда Андрея Павловича Ольга поняла, что ждёт ребёнка. Прежде она очень сильно переживала, что студент внезапно исчез, а тут – забыла про него вовсе и навсегда. Хотела пойти к камызякской старухе, вытравляющей ненужный плод змеями, но, увидев на воде гнездо с птенцами, передумала. Решила, что жизнь-вот, чадо-вот, счастье-вот. Даже птице понятно. Решила вы́носить. Правды говорить нельзя, можно только обманывать. Отцу лгать, иначе умом тронется, что единственная дочка, единственное солнце, как и мать, – развратница. Мачехе лгать – иначе погубит сразу. Она живое ненавидит, за двойную жизнь вдвойне задушит. Или сразу отдаст Уттопе.

Уттопа (У.) – речное божество, мертвец-утопленник, которому на самом деле поклоняется мачеха Ольги Анна. По преданию, У. собирает себе души утонувших – в рабство. Время от времени он интересуется живыми и посылает русалок на помощь к тонущим. Их русалки вытаскивают из воды за обещание служить Уттопе до старости: приносить ему в реку жертвы – людей или животных. Если спасённый забывает спасителя или отказывается служить ему, то русалки приходят за ним и кидают его в речную яму, где того объедают сомы. Когда спасённый правильно служит Уттопе, то в конце жизни тот отпускает его на небо. Очевидно, Анна тонула в юности и после того, как выжила, принялась служить главному утопленнику.

Ольга про Уттопу не знает, но догадывается о нём. Анна про студента-орнитолога не знает – ни она, ни огнёвщик никогда его не видали. Но мачеха чувствует маленький задел – брешь греха, который делает падчерицу уязвимой. На третий месяц неизвестной ей падчерицыной беременности Анна увидела сон, где Ольга – гамаюн – женщина-птица с перевязанными крыльями несёт на себе гигантское коромысло с Волгой. То из одного, то из другого ведра время от времени поднимаются мягкие головы утопленников или русалок, плещется рыба или вертятся змеи. Анна идёт за Ольгой с отрезом невода и время от времени хлещет её им по крыльям, отчего те теряют одно за другим кровавые перья. После такого сна жена огнёвщика осмелела и начала вдвойне нагружать Ольгу домашней работой, например, заставляет её вышивать тростками.

Тростки – суровая верёвка тростникового стебля, которой, будто нитями, посредством большой металлической иглы сшиваются вместе части небольших деревянных домиков – сараев, бытовок. Ольга раньше вышивала бытовку за полдня, а теперь работает больше трёх дней. Ребёнок берёт силы, и беречься нужно. Ольга жалеет, что она не птица: не улететь на гнездовье. Отцу не пожалуешься, он уехал по службе на взморье, к тому же он новой жене перечить не умеет. Анна рада, что Ольга потеряла ловкость и силу. А главное, задор ругаться с ней. Пять с половиной дней мучилась Ольга с тростками, к птицам не сходила ни разу. Как только падчерица справилась с тростками, мачеха придумала ей новую работу – отжать оренучу.

Оренуча – сок из плодов чилима. Требуется огромное усилие, чтобы выжать сок из плотного ореха. Для выжимки обычно используется глиняный круглый пресс, похожий на плотное блюдо. Плод зажимается между прессом и деревянной доской с прорезями, куда при нажатии капает сок. Пока Ольга добывает сок, Анна молится – непонятно кому, то ли сыну божьему, то ли Уттопе. Через два часа работы Ольга валится с ног. Признаться в этом мачехе она не хочет, к тому же знает – ни к чему это не приведёт. Но передохнуть необходимо, и вот Ольга просит разрешить ей помолиться вместе с мачехой. Анна для виду сначала отказывает, а сама же пляшет внутри, хоть никогда не плясала снаружи. Наконец, она разрешает падчерице преклонить рядом колени, но ненадолго – вон сколько ещё чилима. Ольга опускается рядом с Анной и искренне молится шёпотом о здравии своего будущего дитя. Жена огнёвщика косится на падчерицу и видит, как у той медленно опускаются длинные пёстрые крылья.

Анна и Ольга уже несколько недель молятся вместе. Дочь бакенщика разрывает так тяжёлый труд отдыхом. Поначалу Ольга молится про себя, потом мачеха просит её произносить слова вслух, а вскоре требует повторять за собой. И Анна начинает говорить на непонятном Ольге языке – молчанке.

Молчанка – язык уттопопоклонников. Является синтезом русского рыбацкого сленга и хазарского языка. Чем дольше молится Ольга с Анной, тем короче, как видит жена огнёвщика, становятся крылья за спиной у падчерицы. Анна думает, что их нужно спрятать в ючеш.

Ючеш (Ю.) – длинный бесформенный чёрный сарафан с вшитыми в подол вставками из рыбных скелетов. Его, как полагают исследователи, носят все поклоняющиеся Уттопе. Ольга раньше всегда отказывалась надеть Ю., высмеивала его уродливость и тухлый рыбий запах, сочащийся из-под подола. Анна уже давно сшила падчерице ючеш и снова напоминает о нём после их совместной молитвы. Ольга резко, почти как в прежние времена, отказывается, но однажды утром замечает, как сильно уже выпирает из-под платья её живот. Она просит у мачехи ючеш, чтобы лучше скрыть свою беременность. Анна с радостью отдаёт сарафан и повязывает падчерице на голову платок рыбьим хвостом.