Домовая любовь

Мама работала часто в две смены, многое не замечала, но слышала что-то про этих содетей, одним из которых Лиля стала. Переживала и орала на дочь, а та говорила: не кричи, у меня голова болит. Они ходили на рынок вдвоём по субботам, на Лилю прищуривались некоторые продавцы, узнавали, она улыбалась им, сама стала беспредельно бесстрашна. Лиля могла зайти в лифт с дымящейся во рту сигаретой, могла помочиться за колонной мусоропровода, часами умела сидеть на подоконнике, слушать друзей и потягивать коктейль из банки. Они редко тусовались в Лилиной панельке или в новой, чаще всего шли в третьего близнеца, у самого заброшенного завода, на девятый этаж. Там днём и ночью работала Адская галерея. Жительница здешней двушки, прежде чем уехать после школы из города, разрисовала стены обнажёнными женщинами с крыльями демонов, мужчинами с рогами, расколотыми чёрными сердцами. Всё это было непривычно цветно, необычно красиво. Лиля жалела, что такого нет на фасадах серых домов.

Она пыталась говорить иногда с друзьями о некрасивой серости и однообразии тех зданий, в которых они живут. Но те не понимали её: да ладно, нормально, зато отдельно, все так живут. Но Лиля чувствовала, что и она, и её друзья тянутся к необычности и красоте и поэтому приходят в Адскую галерею. Жители подъезда их изгоняли, но они возвращались. Здесь, на седьмом в двушке, обитал Артём с родителями. Его мама поднималась в Адскую галерею, кричала на со-дружество, глядя при этом всегда на Лилю. Содети отводили руку с дымящейся сигаретой за спину и делали серо-вежливые лица. Лиля с Артёмом не разговаривала много лет по привычке. И не здоровалась. Артём пару раз хотел заговорить, открывал рот для производства какой-то простой фразы, но выдыхал и закрывал рот обратно. Их матери тоже прекратили общаться сразу после Лилиного падения на бетонно-лесном заводе.

Лилю в её кожаной мини-юбке, красном свитере и сапогах на платформе много снимал на свой фотоаппарат мальчик Максим. Прямо на фоне картин Адской галереи. Максим был самым богатым из содружества, его отец занимался в городе сахаром, неясно, чего он с ними тусовался, наверное, тоже хотел такой же беспредельности и бесстрашия. Они с Лилей встречались и несколько раз занимались сексом на подъездной лоджии. Поворачиваясь к нему лицом, она видела бетонную лестницу и кусок демонической женщины сквозь грязные разбитые стёкла, когда она стояла к Максиму спиной и он тяжело дышал ей в ухо, она смотрела на свой бетонно-лесной завод. Между восьмым и девятым этажами он отлично просматривался. Напоминал коробку с рассадой-переростками. Зелень захватила его полностью. Некоторые деревья поднялись высоко за крышу, кустарники сидели на краях зданий, карабкались по внешним и внутренним стенам. Лиля думала, что там какая-то своя – вытащила из памяти об уроке биологии слово – биосфера. Как с ней ужились Крановщица и Строитель?

Мать кричала что-то про принесёшь в подоле, Лиля не хотела слушать, запиралась в ванной, в туалете, потом, наконец, однажды достала из своего рюкзака, с которым ходила в школу, презервативы и показала. Мать кричала: откуда они у неё, откуда она вообще знает, что это такое. Презервативы покупала Кристина и раздавала их на всю компанию, в том числе своему младшему брату. Откуда у Кристины брались деньги, никто не знал. Она говорила, что не хочет, чтобы кто-то из них умер от спида. Мама попыталась отнять презервативы у Лили. Та ушла в Адскую галерею сидеть на подоконнике и курить, глядя на лесно-бетонный недострой.

В девятом классе Лиле стало скучно беспредельничать. Она принялась пропускать падиковые тусовки и походы на рынок. Кристине это не нравилось. Лиля становилась красивее, с пухлостью в губах, груди, бёдрах, с синими глазами и жёлтыми мелкими завитками волос. Ходящий в мини, на платформах миф о падении с дерева, выросшего почти на бетоне. Лиля привлекала новых мальчиков в компанию, задерживала прежних. И она вела себя так, будто ей никто не нужен. И ей доверяли люди, даже некоторые продавцы на рынке, которых Кристина и другие содети уже обкрадывали с Лилиной помощью.