Домовой

тебе совсем нехорошо? Может, таблетку дать?

– А? Что? – на лице гостя отразилось такое страдание, что вопрос отпал сам собою

вместе с таблеткой. – Пожалуй, я тоже удалюсь.

– Занято! Придите потом! – послышалось из-за двери туалета, когда мужчина в неё

постучался, как-то слишком уж траурно, словно в крышку гроба, который

выбираешь не для кого-то, а для себя.

– Когда потом?

– Потом, потом! Занято!

– Ну как, Олег Ильич, тебе не лучше? – спросила мама, подходя к нему.

Лиза тоже подошла и мышкой стала в сторонке.

– Какой там. Поеду я домой, а то, чувствую, не дождусь. Дождусь, но не того, что

нужно, хе-хе-хе.

– Да, поезжай. Надеюсь, обойдётся. Пойдём я провожу.

Взрослые переместились в прихожую, а Лиза тенью стояла в коридоре и продолжала

слушать.

– Даже не знаю, в чём проблема. Курица или, может, мясо? Странно, я всё проверила.

– Не курица и не мясо. Пирог.

43

– Думаешь? Возможно. . Наверное, дети что-то не то в него положили. Не научились

ещё. Эх, не надо было им это доверять.

– Или, наоборот, положили как раз то, что надо. Им надо.

– Ты о чём?

– Да брось, я не дундук, всё понял. Они не ели его, только я, сдуру. И тебе намекнули

не есть, когда ты хотела.

– Я. .

– Не оправдывайся. Понятно, что ты сама ничего не знала.

– Не знала. . Ох, Олег Ильич, не понимаю, что с ними творится. Они меня в могилу

сведут. Просто не понимаю. Раньше такого не было.

– Ну, раньше. Дети растут, меняются.

– И что теперь? Ты больше к нам не придёшь?

– Приду конечно. Меня им не запугать. Завтра и приду – если приду в себя после

сегодня, хе-хе-хе. И знаешь что? Заткну эфир Людочкой – она смышлёная, лишнего

не брякнет – и приду днём, когда тебя не будет. Установлю с ними полный контакт,

так сказать. И тебе опять расстраиваться не придётся.

– И как ты хочешь установить этот самый контакт?

– Пока не знаю, но что-нибудь придумаю. В конце концов, они обычные дети, а я

уже вырастил двоих. Твои, конечно, не подарок, но я буду умнее. Ну, мне пора, а то,

боюсь, потом будет поздно, хе-хе-хе.

– До свидания.

– До скорого.

Когда мама проходила по коридору, Лиза обратилась к ней, не выходя из тени

лестницы:

– Мама, тебе помочь вымыть посуду? Или мне самой всё вымыть?

Мама ничего не ответила. Даже не взглянув на дочь, она вошла в свою спальню и

захлопнула дверь.

Пока сестра мыла тарелки, брат несколько раз порывался ей помочь, но она упорно

не замечала его – ни дать ни взять мама.

– За что ты на меня сердишься? Я сделал всё так, как ты сказала.

– Я не сержусь на тебя. Я ни на кого не сержусь.

44

– А что тогда?

– Завтра он опять к нам придёт. Когда мамы не будет.

– Вот попали. Что же делать?

– Не знаю. Для начала надо извиниться перед мамой. Я и не думала, что она так

расстроится.

– А я думал, но ты меня не послушала.

– Не увиливай, ты тоже будешь извиняться.

– Я и не увиливаю.

Лиза постучалась, но никто не ответил. Тогда она приоткрыла дверь, заглянула в

внутрь и вошла, поманив за собой Мишу. Мама ещё не спала, лежала одетая на

кровати, положив руки под щёку, и глядела в черноту выключенного телевизора.

Девочка стала перед ней и сцепила повисшие ладони. Мальчик потерялся где-то

сзади, но через пару секунд присоединился к ней.

– Мама, мы пришли попросить у тебя прощения, – промямлила дочь, не поднимая

глаз.

– Угу, – протянул сын, тоже упёршись взглядом в пол.

– Что попросить? – мама посмотрела на них с недоумением. – А, прощение. . Я уже

видела сегодня, как вы просите прощение. Спасибо, дорогие, не надо. Знаете, что я

поняла? Ваши слова ничего не значат. Прощения, просьбы – всё. Теперь попробуйте

попросить у меня что-нибудь – ничего не получите. И я говорю совсем не о

прощении. Для меня ваши слова теперь ничего не значат. Ничегошеньки. Не значат.

– Всё равно прости нас, – повторила девочка.

– Мы больше так не будем, – добавил мальчик.

– Я всё сказала. Докажите на деле, тогда, может быть, я снова стану прислушиваться

к вашим словам. А так. . Идите, я побуду одна.

Лиза хотела уже уйти, как вдруг Миша выступил вперёд.

– Мама, прости нас, пожалуйста, мы правда так больше не будем. Хочу, чтоб ты

знала: если тебе будет очень грустно и ты даже не сможешь встать, мы всегда

придём и поможем. Возьми, – и мальчик протянул маме ярко-зелёную штуковину

продолговатой формы и в пупырышках.

– Ты. . – девочка округлила глаза и больше не смогла выговорить ни слова.

– Где ты это взял? – сев на кровати, мама выхватила у сына вещицу и спрятала под

подушку.

45

– У тебя в среднем ящике, – ответил сын как ни в чём не бывало. – Лиза сказала,

чтобы я не брал твоё веселительное, но сегодня не тот день, чтобы слушать, что она

говорит.

– Веселительное, говоришь? – мама взглянула на детей и не смогла сдержать

улыбки. – Идите сюда, – она прижала их к себе. – Вы моё веселительное. И

огорчительное, и веселительное – всё.

***

Лиза лежала в постели и пыталась читать, но не очень-то получалось. Клочки

прочитанных фраз кружились в её сознании вместе с обрывками воспоминаний о

прошедшем ужине, всё это перемешивалось одно с другим – и получался какой-то

гоголь-моголь, причём не самый сладкий.

Она размышляла о сегодняшнем вечере, но толком ничего не могла надумать. Она