Домовой

Вымыв посуду, дети отправились спать, но перед этим мальчик предложил заглянуть

в его комнату. Там он открыл шкаф и принялся рыться в коробке номер два. Сестра

стояла рядом и с недоумением смотрела на брата.

– Отвернись, это не номер один, но тут тоже много важноватого.

– Простите, господин шпион, я думала, всё важноватое я уже посмотрела.

– Да конечно! Ты ещё не видела коробку номер икс.

– Ладно, не ИксИксИкс.

– А?

– Ага.

– Нашёл! – Миша победно потряс в воздухе мотком скотча. – Теперь пусть

попробует к нам взобраться!

– Забраться, грамотей. Кажется, я поняла твою идейку, – Лиза усмехнулась. – Ты

хочешь обмотаться скотчем, чтобы ничего не видеть и не слышать и чтобы он тебя

не тронул?

– Ну ты вообще-е-е, – мальчик посмотрел на сестру, как на первоклашку (сам-то он

был уже во втором). – Пошли, сейчас всё поймёшь.

Дети заперлись в комнате Лизы на замок, а затем Миша заклеил скотчем дверные

щели. Проверив результат кропотливой работы, мальчик повторил процедуру ещё

два раза – для тройной надёжности. Тем временем чем надёжностей становилось

больше, тем шире делалась усмешка девочки.

– Вот и всё, – Миша довольно потёр ладошки. – Теперь он к нам не залезет.

– Дело говоришь, – Лиза хихикнула. – Теперь мы точно как за каменной стеной.

– Что смешного-то? – обиделся мальчик. – Вообще-то, я специально для тебя это

сделал, ты же сказала, что он злится на тебя. Потом сама мне спасибо скажешь.

– Уже сейчас скажу: спасибо, защитничек мой, – и сестра обняла брата.

Она не верила во всю эту детскую затею ни на миллиметр потраченного скотча.

Однако ей было гораздо спокойней, оттого что Миша сегодня с ней – главным

образом за него, а не за себя, – и ещё приятно, потому что он пытается её защитить.

Пусть гадёныш заявляется ночью – они снова вместе, как-то справлялись раньше,

смогут и теперь.

115

И домовой пришёл. Топчась в коридоре, он потеребил дверную ручку, а потом

попробовал пробраться через щель. Скотч потрескивал то тут, то там, но давление

чёрной жижи сдерживал. Разбуженные упорной вознёй, дети слезли с кровати и

стали от всей души измываться над незадачливым гостем.

– Ну что, башковитый, опять у тебя ничего не вышло? – прошипела Лиза. —

Вернее, не вошло.

– Придите завтра, занято! – оттарабанил Миша.

– Ты приходи и завтра, и послезавтра. Теперь мы знаем, чем тебя встречать.

– Вот-вот, скотча у нас много, до конца жизни наешься!

И они показали домовому языки через закрытую дверь. Существо гневно пнуло

дверной косяк и потопало по коридору прочь. Дети счастливо расхохотались —

задумка со скотчем сработала отлично.

– Я же говорил, а ты смеялась!

– Я заранее смеялась, потому что знала, что всё получится. Ты молодец, прямо очень

молодец.

– Ну. . ну да!

– Теперь можем спать спокойно. И пошёл он к чёрту.

Дети ещё долго лежали без сна, обсуждая последнее происшествие и свою разбитую

жизнь, которую – кто бы мог подумать – чудесно склеил обыкновенный скотч.

Наконец Миша засопел, уткнувшись тёплым носом в плечо сестры, и Лиза решила не

отставать от него. Она закрыла глаза и немного погодя тоже упорхнула в сон,

оставив в этом мире вместе со своим уставшим телом широченную улыбку на

замерших губах.

Но вопреки желанию девочки сегодня ночью домовой, потерпев крах, отправился не

к чёрту, а совсем в другое место. Вскоре после того, как дети заснули, их разбудил

жуткий вопль – это кричала мама в своей спальне. Не успев толком продрать глаза,

Лиза и Миша бросились ей на помощь.

– Жди тут, – сестра командирским жестом остановила брата в коридоре.

Девочка подкралась к двери и заглянула в тёмную спальню через приоткрытую

дверь. Мама лежала на кровати, вся обмотанная леской, как в коконе, отчаянно

дёргалась, но выбраться не могла. Прямо над её головой раскачивалась массивная

люстра, и вдруг сверху на кровать упало что-то маленькое и блестящее.

Лиза изо всех сил напрягла зрение и наконец всё поняла – домовой перепрыгнул со

шкафа на люстру и теперь выкручивает отвёрткой шурупы из её крепления. Ещё

чуть-чуть – и люстра рухнет всей своей стеклянно-металлической тяжестью маме

на голову. Распахнув дверь, девочка вбежала в комнату и – тут же растянулась на

116

полу, больно зацепившись за что-то голенью. Проклятая леска, что же ещё! Гадёныш

для этого и натянул её в дверном проходе.

Она хотела подняться, и тут её пригвоздило к полу чем-то острым и ледяным,

воткнувшимся ей в лопатку. Она подумала, что так больно ей ещё никогда в жизни не

было и не будет. Пытаясь встать, она едва шевельнулась и поняла, что жестоко

ошиблась: может быть гораздо больнее. Но вот это что-то выскочило из её спины, и

она, шлёпая ладонями по полу, отползла подальше к стене.

Стоило Лизе появиться, домовой потерял всякий интерес и к маме, и к люстре – они

были нужны ему лишь для того, чтобы выманить детей из забаррикадированной

комнаты. И теперь невидимый уродец шёл на девочку, покачивая очень даже

видимой отвёрткой, с которой капали чёрные капли крови.

– Лиза, бега отсюда, беги! – истерично выкрикнула мама.

– Тихо, – отрезала дочь каким-то не своим, очень суровым и повелительным

голосом, от которого мама тотчас умолкла.