Дон Кихот

— Да уж не знаю, — ответил Санчо, — но, право, ваша милость, если бы вы разрешили мне говорить с вами так же свободно, как я говорил раньше, я бы, наверное, привел такие доводы, которые убедили бы вас в том, что вы ошибаетесь.

— Да в чем же я ошибаюсь, трус и предатель? — воскликнул Дон Кихот. — Скажи мне, разве ты не видишь, что навстречу нам едет всадник верхом на серой в яблоках лошади и что на голове у него золотой шлем?

— Я вижу и примечаю, — ответил Санчо, — какого-то человека верхом на осле; осел его такой же серой масти, как мой, а на голове у этого человека что-то блестящее.

— Но ведь это и есть шлем Мамбрина, — сказал Дон Кихот. — Отойди-ка в сторону и оставь меня с ним с глазу на глаз: ты увидишь, как, вступив в поединок с этим неизвестным рыцарем, я своим мечом добуду шлем, о котором уже давно мечтал.

— Отъехать-то мне не трудно, — ответил Санчо, — но прошу вас, ваша милость, будьте осторожны. Не попадите снова в какую-нибудь неприятную историю вроде истории с валяльными молотами.

— Я уже сто раз говорил вам, братец, чтоб вы не смели напоминать мне об этих молотах, — перебил его Дон Кихот, — а не то — провались я на этом месте — я из вас всю душу выколочу.

Санчо замолчал, опасаясь, как бы его господин действительно не привел в исполнение свою клятву, которая слетела у него с уст, словно легкое перышко.

Однако следует объяснить читателю, кто такой был этот загадочный всадник с блестящим шлемом на голове. Поблизости от большой дороги, по которой проезжал наш рыцарь с оруженосцем, лежало два села. В одном из них, поменьше, не было ни аптеки, ни цирюльни, и цирюльнику из другого приходилось обслуживать оба села. Случилось так, что как раз в это время одному жителю из села поменьше понадобилось пустить кровь, а другому побриться. Они вызвали к себе цирюльника, и тот отправился в путь, захватив с собой медный таз. Но судьбе было угодно, чтобы на дороге его застиг дождь. Желая спасти свою новенькую шляпу, цирюльник надел себе на голову тазик, который был тщательно вычищен и горел, как жар. Ехал он на сером осле, как правильно заметил Санчо, а Дон Кихоту сразу почудились и рыцарь, и золотой шлем, и серый в яблоках конь, ибо все, что ему попадалось на глаза, он немедленно переиначивал по-своему, в духе своих нелепых и сумасбродных фантазий.

Едва цирюльник приблизился к нашему рыцарю, как тот со всей быстротой, на какую был способен Росинант, устремился прямо на него с копьем наперевес.

Подскакав к нему, Дон Кихот закричал:

— Защищайся, жалкое созданье, или отдай без боя то, что по праву должно принадлежать мне!

Увидев, что на него нежданно-негаданно налетело какое-то привиденье, цирюльник с испугу свалился с осла на землю, а тазик соскочил у него с головы и отлетел в сторону. Едва коснувшись земли, цирюльник с резвостью оленя вскочил на ноги и бросился бежать с таким проворством, что и ветер бы его не догнал. Увидев, что таз остался лежать на дороге, Дон Кихот не стал преследовать беднягу.

— Видишь, Санчо, — сказал Дон Кихот, — как легко досталась мне эта победа: мой враг язычник поступил благоразумно, последовав примеру бобра, откусывающего собственными зубами то, из-за чего за ним гонится охотник.

Дон Кихот велел Санчо подобрать шлем, и тот, взяв его в руки, сказал:

— А тазик, ей-богу, недурен! Стоит не менее восьми реалов.

Затем он передал его своему господину, который немедленно надел его на голову и стал поворачивать во все стороны, ища забрала. Не найдя его, он, наконец, сказал:

— Должно быть, у язычника, для которого сковали этот шишак, была громаднейшая голова, но хуже всего то, что у этого шлема не хватает забрала и назатыльника.

Когда Санчо услышал, что Дон Кихот называет бритвенный таз шлемом, он едва не разразился громким смехом, однако вовремя вспомнил о том, каков его господин в гневе, и сдержал свое веселье.

— Ты чему смеешься, Санчо? — спросил Дон Кихот.

— Я смеюсь, — ответил Санчо, — думая о том, какой огромной была голова у язычника, которому принадлежал этот шлем: ведь шлем этот как две капли воды похож на бритвенный таз.

— Знаешь, что мне кажется, Санчо? Наверное, этот знаменитый волшебный шлем попал в руки человека, который не мог оценить всех его достоинств. Видя, что шлем сделан из чистейшего золота, он обломал забрало и назатыльник, а из шишака смастерил то, что тебе представляется бритвенным тазом. Ну, да все равно. Я-то хорошо знаю, что это за шлем, и мне безразлично, во что его превратили. В первом же селе, где найдется кузница, мы его перекуем, и тогда с ним не сравнится даже тот шлем, который был выкован богом кузнецов для бога войны. А пока я буду носить его и в таком виде, ибо все же лучше что-нибудь, чем ничего. К тому же он вполне может защитить меня от града камней.

— Да, конечно, — ответил Санчо, — если только враги не будут метать камни из пращей, как это случилось при столкновении двух войск, когда у вашей милости вышибли зубы и разбили жестянку с этим проклятым бальзамом, от которого у меня чуть все внутренности не выскочили, чтоб его черт побрал!