Дон Кихот

Между тем Санчо, отчаявшись найти голову великана, стал внимательнее прислушиваться к причитаниям хозяйки и речам священника. Тут, наконец, он убедился, что никакого свирепоглазого великана вовсе не было, а господин его сражался с хозяйскими мехами. Это его очень огорчило. Но хуже всего было то, что никто из присутствующих — ни хозяин с хозяйкой, ни священник — не обращались с Доротеей, как с принцессой. Все обходились с ней запросто, называли ее Доротеей и сеньориной, шутили, смеялись. Да и сама она держалась очень просто: шепталась и пересмеивалась с хозяйской дочерью, заговаривала с гостями, болтала и любезничала, — словом, совсем не походила на знатную принцессу, наследницу огромного королевства. Санчо был совсем сбит с толку. Страшное подозрение зародилось в его уме. «А что как все это — обман? — думал он. — Не морочат ли нам с господином головы, чтобы позабавиться на наш счет? Удивительно только, что такой степенный человек, как священник, замешан в этой шутке».

Глава 25, в которой передается любопытная речь Дон Кихота о военном деле и науках

Мучимый всеми этими сомнениями, Санчо не вытерпел и решительными шагами направился в комнату Дон Кихота, который как раз в эту минуту проснулся.

— Ну, теперь, ваша милость сеньор Печальный Образ, — сказал Санчо, — вы можете спать, сколько вам заблагорассудится. Вам нечего уже заботиться о том, чтобы сразить великана и возвратить принцессе ее королевство. С этим делом все кончено.

— И я так думаю, — ответил Дон Кихот, — ибо у меня с великаном был жестокий и страшный бой. В конце концов мне удалось нанести ему решительный удар: я снес ему голову с плеч, и кровь полилась рекою, словно вода.

— Скажите лучше: словно красное вино, — ответил Санчо, — ибо осмелюсь доложить вашей милости, если вам это неизвестно, что убитый вами великан всего-навсего огромный мех, кровь — шесть арроб[50] красного вина, а отрубленная голова… будь она проклята, эта голова, я искал ее повсюду, чтобы представить в доказательство вашей победы принцессе Микомиконской, но нигде не нашел…

— Что за вздор мелешь ты, безумец! — гневно вскричал Дон Кихот, поднимаясь с постели. — Ты, видно, совсем потерял рассудок.

— Встаньте-ка лучше, ваша милость, да посмотрите, каких вы дел наделали и сколько нам придется заплатить за вашу битву с великаном. Хозяин с хозяйкой готовят нам изрядный счетец за продырявленный мех и пролитое вино. Да вы не то еще увидите, сеньор! Доложу вам, что принцесса Микомиконская превратилась в обыкновенную даму, по имени Доротея. Вот какие удивительные вещи произошли, пока вы спали.

— Ничто не способно удивить меня, — ответил Дон Кихот, — ибо еще в прошлый раз, когда мы здесь остановились, я тебе сказал, — ты, наверное, помнишь, — что в этом доме совершаются волшебные превращения. Не удивительно, что и теперь случилось нечто в этом роде.

— Я бы охотно поверил, — возразил Санчо, — если бы и одеяло, на котором меня подкидывали, было заколдованным. Да нет, оно-то было настоящим, самым обыкновенным одеялом. К тому же я помню, что тот самый хозяин, который и сейчас здесь распоряжается, держал его с одного краю и подбрасывал меня изо всех сил, да еще с шуточками и прибауточками. Хоть человек я неученый и грешный, но полагаю, что раз все это так, то, значит, никакого тут волшебства не было, а была просто здоровая трепка.

— Ну, бог даст, все устроится, — сказал Дон Кихот, — теперь подай мне одеться: я хочу пойти посмотреть на все эти происшествия и превращения, о которых ты рассказываешь.

В то время как Дон Кихот с помощью своего оруженосца одевался в своей каморке, священник и цирюльник вместе с Доротеей обсуждали вопрос, как им быть дальше.

В конце концов они решили, что Доротея по-прежнему будет играть роль принцессы Микомиконской и постарается убедить Дон Кихота, что его борьба с великаном еще не кончена и он должен сопровождать ее в королевство Микомикон.

Едва они успели столковаться между собой, как появился Дон Кихот в полном вооружении: на голове у него красовался исковерканный бритвенный таз — шлем Мамбрина, костлявое тело облекали заржавленные латы, в руках был щит. С торжественным и спокойным видом приблизился он к прекрасной Доротее и сказал: