Дон Кихот или Иван Грозный

Рис. 1.76. Перечисленные здесь в одном и том же столбце персонажи библейской, «античной» и русской истории являются, скорее всего, фантомными отражениями одного и того же русско-ордынского или османского-атаманского правителя эпохи XV–XVI веков.

Одним из известных рассказов о Соломоне = Сулеймане является его справедливый суд. И сегодня он иносказательно именуется «Соломоновым судом» — суд мудрый, правый и скорый. «И была мудрость Соломона выше мудрости всех сынов востока и всей мудрости Египтян. Он был мудрее всех людей… и имя его было в славе у всех окрестных народов» (3 Царств, гл. 4:30–31).

В Ветхом Завете (3 Царств, гл. 3:16–28) говорится, как однажды к мудрому царю Соломону пришли две женщины с просьбой разрешить их спор. Одна из них сказала, что они живут в одном доме, и было у них по сыну одного возраста. В прошлую ночь другая женщина во сне нечаянно придушила своего сына («заспала» его) и переложила мертвого к ней, а ее живого сына взяла к себе и теперь выдает его за своего. Другая женщина утверждала противоположное: якобы это совершала та, которая ее обвиняет. И каждая из них утверждала, что живой ребенок принадлежит именно ей. Соломон велел подать ему меч: «И сказал царь: рассеките живое дитя надвое и отдайте половину одной и половину другой. И отвечала та женщина, которой сын был живой, царю, ибо взволновалась вся внутренность ее от жалости к сыну своему: о, господин мой! отдайте ей этого ребенка живого и не умерщвляйте его. А другая говорила: пусть же не будет ни мне, ни тебе, рубите». Так Соломон понял, кто из двух женщин истинная мать ребенка, и отдал его той, что просила сохранить ему жизнь, рис. 1.77, рис. 1.78.

Рис. 1.77. Суд Соломона. Рафаэль. Взято из Интернета.

Рис. 1.78. Суд Соломона. Никола Пуссен (1594–1665). Взято из Интернета.

В России сюжет под названием «Суд Соломона» был широко известен, поскольку часто встречался в лубочных картинках и в рукописных сборниках нравоучительной литературы XVI–XVII веков.

Оказывается, вполне аналогичная сцена справедливого и мудрого суда высокого правителя есть и у Сервантеса. Основным действующим лицом является здесь губернатор Санчо Панса, а не Дон Кихот. Однако мы уже понимаем, что Санчо Панса — это просто отражение одного из периодов «Ивана Грозного», а именно, хана Симеона Бекбулатовича. Дело было так. Санчо Панса стал правителем «острова» Баратария (Тартария?), и к нему в судебную палату друг за другом явились три пары просителей, ищущих справедливости. Буквально такого сюжета, как описано в Библии (с двумя спорящими женщинами), тут нет. Однако по своей сути суд Санчо Пансы чрезвычайно близок к тому, что рассказывает Библия. Такой же скорый, справедливый суд, причем решения, принятые Санчо, неожиданны для окружающих, очень изящны и опираются на глубокое знание психологии. Сцена суда Санчо является одной из центральных в его истории. Сервантес уделяет ей пять страниц, то есть довольно много. Очень многозначительно, что Сервантес САМ ПРОВОДИТ ЗДЕСЬ ПАРАЛЛЕЛЬ С БИБЛЕЙСКИМ СОЛОМОНОМ. Результат разбирательства одного из спорных дел настолько поразил людей, что «ВСЕ ПРИШЛИ В ИЗУМЛЕНИЕ И ПРИЗНАЛИ ГУБЕРНАТОРА ЗА НОВОЯВЛЕННОГО СОЛОМОНА», ч. 2, с. 331.

В таком же блистательном духе Санчо Панса разобрался и в других судебных тяжбах. В результате, в конце суда, «присутствовавшие… снова подивились решениям и приговорам нового своего губернатора», ч. 2, с. 333.

Более того, Сервантес представляет Санчо Пансу именно как успешного Законодателя, что еще более сближает этот сюжет с историей библейского Соломона = Юстиниана, то есть султана Сулеймана Законодателя. Сервантес приводит длинный перечень законов и постановлений, изданных Санчо Пансой «по улучшению государственного устроения во вверенной ему области… например, он воспретил розничную перепродажу съестных припасов во всем государстве и разрешил ввоз вина откуда бы то ни было, с тою, однако же оговоркою, что должно быть указываемо место его изготовления и что цена на него должна быть устанавливаема сообразно с его действительной стоимостью, качеством и маркою…», ч. 2, с. 382–383. И так далее и тому подобное. Конечно, Сервантес пытается представить законы Санчо в шутовском ключе, но тем не менее, факт активного законотворчества он четко отразил.

Затем Сервантес резюмирует: «Одним словом, он ввел столько улучшений, что они до сего времени не утратили в том краю своей силы и доныне именуются „Законоположениями великого губернатора Санчо Пансы“», ч. 2, с. 383.