Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

— Я же, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, нахожу, что очарованы и здраваго смысла, должно быть, лишены вы сами, если вы не содрогнулись оклеветать такія распространенныя, и по общему мнѣнію, достовѣрныя книги, что тотъ, кто отрицаетъ ихъ, становится достойнымъ такого же наказанія, какому вы желаете подвергнуть эти скучныя и непріятныя для васъ писанія. Въ самомъ дѣлѣ, заставить кого бы то ни было не вѣрить въ существованіе Амадиса и другихъ рыцарей, исторіями которыхъ наполнены до верху порицаемыя вами книги, это все равно, что заставить вѣрить въ то, что солнце не свѣтитъ, морозъ грѣетъ, а земля не держитъ насъ на себѣ. Какой умъ можетъ убѣдить кого бы то ни было, что исторія инфанты Флороны и Гвидо Бургонскаго ложь, или что подвигъ Фіербраса на мосту, случившійся во времена Карла Великаго — небывалое событіе? Вѣдь это, клянусь Богомъ, такая же правда, какъ то, что теперь день. Если это ложь, въ такомъ случаѣ нужно признать ложью все, что исторія передаетъ о Гекторѣ, Ахиллесѣ, Троянской войнѣ, двѣнадцати перахъ Франціи и о превращенномъ въ ворона королѣ англійскомъ, Артурѣ, возвращенія котораго до сихъ поръ ожидаетъ народъ Британскій. Дерзнутъ ли признать небылицей исторію Гверина Мезкино или завоеваніе святаго Грааля, тогда какъ почти на нашей памяти жили еще люди, помнившіе дуэнью Квинтаньону, этого лучшаго виночерпія Британіи. Я помню, какъ одна изъ моихъ бабушекъ по отцу постоянно говорила, встрѣчая какую-нибудь дуэнью: эта женщина, дитя мое, похожа на дуэнью Квинтаньону. Нужно думать, что бабушка моя знала эту дуэнью, или по-крайней мѣрѣ видѣла ея портретъ. Кто можетъ отрицать достовѣрность исторіи Петра Прованскаго и хорошенькой Магалоны, когда и теперь въ оружейной залѣ нашихъ королей хранится пружина, величиною въ желѣзный шкворень, двигавшая деревянную лошадь, на которой совершалъ свои воздушныя путешествія храбрый Петръ Прованскій. Рядомъ съ нею лежитъ сѣдло Бабіеки, верховаго коня Сида, и въ Ронсевальскомъ проходѣ до сихъ поръ показываютъ рогъ Роланда, длинный, какъ бревно. Все это доказываетъ, что за свѣтѣ существовали и двѣнадцать перовъ Франціи, и Петръ, и Сидъ, и другіе подобные имъ рыцари, называемые въ народѣ искателями приключеній. Иначе пришлось бы отрицать существованіе знаменитаго странствующаго рыцаря Жуана Мерло Португальскаго, его путешествіе въ Бургундію, битву въ городѣ Раси, гдѣ онъ сражался съ знаменитымъ Шарни, названнымъ Моисеемъ Петромъ, и другую битву въ городѣ Балѣ съ Моисеемъ Генрихомъ Раместанскимъ; битвы, изъ которыхъ онъ дважды вышелъ, покрытымъ славой, побѣдителемъ. Нужно отрицать также битвы въ Бургундіи знаменитыхъ испанцевъ Педро Барбо и Гутіеро Кихада — отъ котораго я происхожу по прямой мужской линіи — побѣдившихъ сыновей графа Сенъ-Поля. Нужно отрицать и то, что донъ-Фернандъ Гведа отправлялся въ Германію искать приключеній и сражался тамъ съ придворнымъ рыцаремъ австрійскаго герцога Георгомъ. Наконецъ поединокъ Мозена Людовика Фальцесъ съ Кастильскимъ рыцаремъ донъ-Гонзальвомъ Гусманскимъ, и знаменитый турниръ на Орбигосскомъ мосту, устроенномъ Суэро Кинанесъ, и столько другихъ величавыхъ подвиговъ, совершонныхъ испанскими и чужеземными рыцарями, нужно считать сказками, сочиненными для потѣхи толпы. Чтобы отрицать всѣ эти достовѣрныя событіи, нужно быть безумнымъ или полууннымъ.

Каноника поразило это странное смѣшеніе истинныхъ и вымышленныхъ происшествій, перечисленныхъ Донъ-Кихотомъ и глубокое знаніе имъ всего, что сколько-нибудь соприкасалось съ странствующимъ рыцарствомъ.

— Я не отрицаю извѣстной доли правды въ нѣкоторыхъ изъ поименованныхъ вами событій, отвѣтилъ каноникъ; особенно считаю достовѣрными подвиги названныхъ вами испанскихъ рыцарей. Соглашаюсь и съ тѣмъ, что на свѣтѣ существовали двѣнадцать перовъ Франціи, но только не могу вѣрить, чтобы они совершили все то, что приписываетъ имъ историкъ ихъ Турпинъ. Это были, дѣйствительно, рыцари, избранные королемъ Французскимъ и названные французскимъ словомъ pair, въ ознаменованіе того, что всѣ они равны, или покрайней мѣрѣ должны быть равны доблестями и мужествомъ. Это было военное братство, подобное братству Свитаго Іакова или Калатравы, въ которое могутъ быть приняты только избранные мужи, и подобно тому, какъ теперь говорятъ: рыцарь Святаго Іакова, или Алкантары, такъ говорили тогда: рыцарь двѣнадцати перовъ. Что на свѣтѣ существовали Сидъ или Бернардъ дель Карпіо, въ этомъ никто не сомнѣвается, но совершили ли они всѣ тѣ подвиги, которые имъ приписываютъ, это опять другой вопросъ. Что же касается пружины Петра, лежащей возлѣ сѣдла Бабіеки, въ оружейной залѣ короля, то грѣшный человѣкъ, какъ не велика она по вашимъ словамъ, я однако не замѣтилъ ее, хотя отлично видѣлъ лежащее возлѣ нее сѣдло.

— И однако она хранится въ этой залѣ, замѣтилъ Донъ-Кихотъ, въ кожанномъ футлярѣ для предохраненія отъ ржавчины.