— Вотъ ужь этого никогда я не сдѣлаю, воскликнулъ Санчо; у хорошаго губернатора, какъ у хорошей жены, сломана нога и онъ сидитъ дома. И нечего сказать, куда какъ было бы хорошо, если бы къ нему пріѣхали издалека люди по дѣламъ, а онъ себѣ въ это время забавлялся бы въ лѣсу; хорошо бы шло управленіе у него, — воображаю. По моему, ваша свѣтлость, охота, какъ всякое развлеченіе, существуетъ для лѣнтяевъ, а не для губернаторовъ. Другое дѣло кегли, или священныя представленія въ четыре дни пасхи; этимъ я, пожалуй, займусь въ праздничные дни; а всѣ эти охоты приходятся мнѣ совсѣмъ не по нраву, да и совѣсть онѣ мою затрогиваютъ.
— Помоги тебѣ Богъ, отвѣтилъ герцогъ, потому что отъ слова до дѣла разстояніе большое.
— Какое бы ни было, сказалъ Санчо, но хорошему плательщику ничего не значитъ уплатить жалованье, и лучше жить на свѣтѣ тому, кому Богъ помогаетъ, чѣмъ тому, кто спозаранку встаетъ; ноги поддерживаютъ брюхо, а не брюхо ноги; это значитъ, ваша свѣтлость, что если Богъ будетъ помогать мнѣ, и если я отъ чистаго сердца буду дѣлать то, что повелитъ мнѣ совѣсть, такъ я стану управлять своимъ островомъ лучше чѣмъ королевскій орелъ; а если не вѣрятъ, такъ пусть положатъ мнѣ палецъ въ ротъ и попробуютъ, хорошо ли я стисну его зубами?
— Будь ты проклятъ, Санчо, Богомъ и всѣми святыми, воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Наступитъ ли, наконецъ, этотъ, давно ожидаемый мною, день, когда ты заговоришь безъ пословицъ, толково и умно. Ваша свѣтлость, продолжалъ онъ, обращаясь къ герцогу и герцогинѣ, не слушайте, пожалуйста, этого неуча; онъ вамъ вытянетъ душу не двумя, а двумя тысячами пословицъ, такъ кстати сказанныхъ, что, да проститъ его только Богъ, или да проститъ Онъ меня, если я соглашусь слушать эту чепуху.
— Хотя пословицъ у Санчо больше чѣмъ въ любомъ сборникѣ, сказала герцогиня, онѣ достойны тѣмъ не менѣе полнаго вниманія по своей силѣ и краткости, и нравятся мнѣ гораздо больше всякихъ другихъ, сказанныхъ кстати.
Во время этого разговора охотники вышли изъ палатокъ и отправились опять въ лѣсъ, гдѣ и провели время до вечера, замѣчая мѣста, которыя имъ слѣдовало занять на другой день; въ тоже время въ лѣсу приготовили охотничьи шалаши, Наступившая вскорѣ ночь была далеко не такъ свѣтла и прозрачна, какъ можно было ожидать, судя по времени года; — дѣло было въ половинѣ лѣта, но нѣкоторый сумракъ помогъ какъ нельзя лучше планамъ сіятельныхъ хозяевъ, принимавшихъ въ своемъ замкѣ Донъ-Кихота. Едва лишь ночныя тѣни легли на землю, какъ вдругъ темный лѣсъ точно загорѣлся съ четырехъ сторонъ, въ немъ раздались звуки трубъ и другихъ боевыхъ инструментовъ вмѣстѣ съ топотомъ безчисленнаго числа всадниковъ, скакавшихъ, какъ казалось, по всѣмъ направленіямъ. Распространившійся по лѣсу свѣтъ, раздавшіеся въ немъ трубные звуки и крики
— Я чортъ, отвѣчалъ герцогу рѣзкій голосъ; и ищу Донъ-Кіхота Ламанчскаго; черезъ этотъ лѣсъ проходятъ шесть легіоновъ волшебниковъ: они везутъ на тріумфальной колесницѣ очарованную Дульцинею Тобозскую, которая ѣдетъ съ блистательнымъ Францискомъ Монтезиносомъ увѣдомить Донъ-Кихота о томъ, какимъ способомъ ее можно разочаровать.
— Еслибъ ты былъ дѣйствительно чортъ, какъ ты говоришь и какъ можно думать, судя по твоему виду, отвѣтилъ герцогъ, ты бы узналъ уже Донъ-Кихота Ламанчскаго; — онъ передъ тобой.
— Клянусь душой моей и совѣстью, сказалъ чортъ, я совсѣмъ вниманія за это не обратилъ; умъ мой занятъ столькими предметами, что о главномъ, о томъ, за чѣмъ я пришелъ сюда, я совсѣмъ позабылъ.
— Этотъ чортъ должно быть хорошій христіанинъ, воскликнулъ Санчо; иначе онъ не клялся бы своей душой и совѣстью; и я, право, начинаю думать теперь, что въ аду находятся и порядочные черти.