Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Молчи, Санчо! не изрыгай хулы противъ Дульцинеи, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ. Ты видишь, я не порицаю мою очарованную даму; къ тому же я одинъ виновникъ всѣхъ ея несчастій. Она никогда не испытала бы преслѣдованій волшебниковъ, еслибъ они не завидовали моей славѣ.

— Оно такъ, сказалъ Санчо; въ самомъ дѣлѣ, сердце надрывается при мысли, чѣмъ была она прежде и чѣмъ стала теперь.

— О, Санчо, ты можешь это говорить, — видѣвъ Дульцинею во всей ослѣпительной красотѣ ея, потому что очарованіе, омрачившее мои взоры, не омрачало твоихъ. Мнѣ кажется, однако, что ты дурно обрисовалъ красоту ея, сказавъ, что у нее жемчужные глаза. Жемчужные глаза встрѣчаются у рыбъ, а никакъ не у женщинъ. Глаза же Дульцинеи должны быть двумя прекрасными изумрудами, осѣненными бровями, подобными радугамъ. Другъ мой! сохрани жемчугъ для зубовъ, а не для глазъ; въ своемъ сравненіи, ты, кажется, смѣшалъ зубы съ глазами.

— Очень можетъ быть, сказалъ Санчо, потому что я также отуманенъ былъ ея красотой, какъ вы ея безобразіемъ. Но предоставимъ все волѣ Бога. Онъ одинъ знаетъ, чему случиться въ этой юдоли слезъ, въ этомъ безрадостномъ мірѣ, въ которомъ все ложно, все полно злобы и коварства. Меня, правду сказать, безпокоитъ теперь только одно: гдѣ найдетъ побѣжденный вами рыцарь или великанъ вашу даму, когда вы велите имъ явиться къ ней. Мнѣ кажется, я вижу ужъ, какъ одинъ изъ этихъ несчастныхъ бродитъ по улицамъ Тобозо, съ раскрытымъ ртомъ и выпученными глазами, не зная, гдѣ найти Дульцинею, которая, быть можетъ, неузнавная имъ, сто разъ пройдетъ мимо его.

— Можетъ быть она не такъ очарована, чтобы ее не могли узнать побѣжденные мною рыцари и великаны; впрочемъ, надъ первыми двумя или тремя мы сдѣлаемъ опытъ, приказавъ имъ возвратиться въ намъ съ отчетомъ о своихъ дѣйствіяхъ.

— Вотъ что умно, то умно, отвѣчалъ Санчо. Этакъ мы узнаемъ то, что намъ нужно. Если она очарована для васъ однихъ, тогда горевать объ этомъ нужно вамъ, а ни ей, впрочемъ, о чемъ намъ кручиниться, если мы будемъ знать, что госпожа Дульцинея пребываетъ здорова и невредима. Покамѣстъ же, не будемъ падать духомъ, ища по свѣту приключеній, и предоставимъ всеизцѣляющему времени позаботиться объ остальномъ.

Донъ-Кихотъ собирался отвѣчать, когда за поворотѣ дороги неожиданно показалась повозка съ разными странными фигурами. Существо, исправлявшее должность кучера, походило на чорта, и такъ вамъ повозка была открыта, поэтому можно было легко разсмотрѣть все, находившееся внутри ея. Прежде всего взоры Донъ-Кихота поразилъ образъ смерти въ человѣческомъ видѣ. Рядомъ съ смертью возсѣдалъ ангелъ съ большими разноцвѣтными крыльями. По правую руку ея помѣщался императоръ, украшенный вѣнцомъ, казавшимся золотымъ, а у ногъ смерти сидѣлъ купидонъ съ своими атрибутами: колчаномъ, лукомъ и стрѣлами, но съ непокрытыми глазами. На заднемъ планѣ виднѣлся украшенный всевозможными доспѣхами рыцарь, не имѣвшій только шлема, но взамѣнъ его шляпу съ разноцвѣтными перьями затѣмъ еще нѣсколько странныхъ фигуръ завершали собою описанную нами группу.

Это неожиданное зрѣлище почти что устрашило самаго Донъ-Кихота и переполнило ужасомъ душу Санчо; но рыцарь скоро опомнился и мгновенный страхъ его быстро смѣнился живою радостью, когда онъ вообразилъ себя лицомъ въ лицу съ какимъ то опаснымъ приключеніемъ. Преисполнившись мужества, готоваго все преодолѣть, онъ поскакалъ къ повозкѣ и гордымъ и грознымъ голосомъ закричалъ: кучеръ, или, чортъ! кто ты, куда ѣдешь и кого везешь въ этой телѣгѣ, похожей болѣе на лодку Харона, чѣмъ на обыкновенную повозку»?

— Господинъ мой! отвѣчалъ сладкимъ голосомъ кучеръ, придерживая коней; вы видите актеровъ труппы Ангуло злаго. Ныньче утромъ, мы розыграли позади вотъ этого холма, который виденъ отсюда, одну духовную трагедію, и сегодня вечеромъ собираемся представить ее въ сосѣдней деревнѣ. И такъ какъ намъ предстоитъ недалекій переѣздъ, поэтому мы и не заблагоразсудили переодѣваться. Вотъ этотъ молодой человѣкъ, продолжалъ онъ, указывая на смерть, играетъ роль смерти; этотъ другой — ангела; эта женщина, она же и жена автора піесы — королеву; вотъ этотъ императора, а вотъ тотъ солдата; самъ я исполняю роль чорта, и по праву могу назваться главнымъ персонажемъ нашей труппы, потому что исполняю всѣ первыя роли. Если вамъ угодно еще что-нибудь узнать, сдѣлайте одолженіе, спрашивайте; я готовъ отвѣчать, и какъ чортъ, конечно, за словомъ въ карманъ не полѣзу.

— Клянусь рыцарскимъ орденомъ, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, увидѣвъ вашу телѣгу, я готовъ былъ присягнуть, что встрѣчаюсь лицомъ къ лицу съ какимъ то опаснымъ и великимъ приключеніемъ; и теперь вижу, какъ мало должно довѣрять внѣшности, чтобы не попасть въ просакъ. Поѣзжайте съ Богомъ, добрые люди, и отпразднуйте въ мирѣ вашъ праздникъ. Если же я, съ своей стороны, могу быть чѣмъ-нибудь полезнымъ, то будьте увѣрены, я отъ души услужу вамъ. Я всегда былъ страстный любитель театра, а въ дѣтствѣ только и думалъ о немъ.