Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Побѣдителемъ или побѣжденнымъ, отвѣчалъ рыцарь зеркалъ, вы еще успѣете на меня наглядѣться, и если я отказываю вамъ въ вашей просьбѣ, то только потому, чтобы не нанести чувствительнаго оскорбленія очаровательной Кассильдѣ, мѣшкая — хоть столько времени, сколько нужно, чтобы приподнять забрало — вступить въ битву и заставить васъ признать то, что вамъ очень хорошо извѣстно.

— Надѣюсь, однако, что вы не откажетесь, тѣмъ временемъ, пока устроитесь на вашемъ сѣдлѣ, — сказать мнѣ: видите ли вы теперь передъ собою того самаго Донъ-Кихота, котораго вы когда-то побѣдили?

— Могу васъ увѣрить, сказалъ рыцарь зеркалъ, что вы похожи на него, какъ одно яйцо на другое, но такъ какъ вы увѣряете, будто васъ преслѣдуютъ волшебники, поэтому я и не утверждаю: побѣдилъ ли я дѣйствительно васъ, или кого другого.

— Этого для меня довольно, сказалъ Донъ-Кихотъ, чтобы окончательно убѣдиться въ вашемъ заблужденіи, но чтобы и васъ убѣдить въ томъ же, я прошу привести сюда нашихъ коней. Я увѣренъ, что скорѣй, чѣмъ вы успѣли бы приподнять ваше забрало, я самъ приподыму его, если только помогутъ мнѣ Богъ и моя дама. Вы же, съ своей стороны, увѣритесь, что между мною и побѣжденнымъ вами Донъ-Кихотомъ есть нѣкоторая разница.

Рѣзко прервавъ на этомъ мѣстѣ разговоръ, рыцари сѣли верхомъ на коней и повернули ихъ кругомъ, чтобы выиграть пространство, нужное для нападенія. Но Донъ-Кихотъ не отъѣхалъ и двадцати шаговъ, какъ услышалъ, что его зоветъ рыцарь зеркалъ, который, остановившись на половинѣ дороги, закричалъ своему противнику:

— Благородный рыцарь! не забывайте условій нашего поединка: — побѣжденный отдаетъ себя въ распоряженіе побѣдителя.

— Очень хорошо это помню, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, лишь бы только побѣжденному не вмѣнилось въ обязанность что-нибудь противное чести рыцаря.

— Понятно — сказалъ рыцарь зеркалъ.

Въ эту минуту взорамъ Донъ-Кихота представился оруженосецъ его противника съ своимъ безпримѣрнымъ носомъ, и удивленный не менѣе Санчо, герой нашъ принялъ эту носатую фигуру за какое-то чудовище, или, по крайней мѣрѣ, за человѣка невѣдомаго еще на землѣ племени. Санчо же, видя своего господина готовящимся къ битвѣ, не чувствовалъ ни малѣйшаго желанія оставаться наединѣ съ своимъ носатымъ компаньономъ изъ страха, чтобы онъ не затѣялъ съ нимъ драки и не сшибъ его съ ногъ однимъ ударомъ своего хобота. Подъ вліяніемъ этого страха, кинулся онъ къ Донъ-Кихоту, ухватился за стремянный ремень его, и когда рыцарь собирался уже повернуть Россинанта кругомъ, сказалъ ему: «ради Бога, помогите мнѣ, ваша милость, взобраться на этотъ пень, оттуда я лучше увижу вашу мужественную встрѣчу съ вашимъ противникомъ».

— Мнѣ кажется, Санчо, что ты хочешь взобраться сюда, чтобы безопасно взирать на бой быковъ — замѣтилъ Донъ-Кихотъ.

— Признаться вамъ, отвѣчалъ Санчо, меня бѣда какъ пугаетъ носъ этого оруженосца. просто стоять возлѣ него, отъ страху, не могу.

— Да, это такой носъ, проговорилъ Донъ-Кихотъ, что не будь я тѣмъ, чѣмъ я есмь, то, пожалуй, и я струхнулъ бы. Однако, полѣзай, я помогу тебѣ.

Тѣмъ временемъ, какъ Донъ-Кихотъ подсаживалъ Санчо, рыцарь зеркалъ отъѣхалъ на надлежащее разстояніе, и полагая, что противникъ его сдѣлалъ то же самое, онъ, не ожидая ни звука трубъ и никакого другого боеваго сигнала, поворотилъ своего коня, достойнаго соперника Россинанта по красотѣ формъ и быстротѣ аллюра — и потомъ во всю прыть его, не превосходившую, впрочемъ, мелкой рыси, поскакалъ на встрѣчу Донъ-Кихоту. Видя его, однако, занятымъ подсаживаніемъ Санчо, онъ остановился на половинѣ пути, за что ему несказанно благодаренъ былъ конь его, чувствовавшій себя окончательно не въ силахъ двинуться ни шагу далѣе. Донъ-Кихоту же показалось, что рыцарь зеркалъ собирается обрушиться на него, какъ громъ, и онъ умудрился такъ ловко пришпорить Россинанта, что если вѣрить исторіи, то это былъ единственный случай въ его жизни, когда самъ Россинантъ пустился въ галопъ; до этихъ поръ, сколько намъ извѣстно, онъ, въ блистательнѣйшія минуты своей жизни, ограничивался мелкой рысью. Воспользовавшись этой чудной стремительностью Россинанта, Донъ-Кихотъ смѣло кинулся на рыцаря зеркалъ, который напрасно вонзалъ и ноги и шпоры въ бока своего коня; послѣдній упорно стоялъ на мѣстѣ, словно прикрѣпленный въ нему якоремъ. Благодаря стеченію этихъ то благопріятныхъ обстоятельствъ, Донъ-Кихотъ возъимѣлъ полную поверхность надъ своимъ противникомъ, которому мѣшали не только конь, но еще и копье его. Безъ малѣйшаго риска, не встрѣчая никакого противодѣйствія, могъ побѣдоносно распорядиться теперь Донъ-Кихотъ съ рыцаремъ зеркалъ, и онъ дѣйствительно распорядился, да такъ мужественно и ловко, что противникъ его безъ чувствъ свалился на землю; и видя его распростертымъ безъ всякаго движенія, можно было подумать, что злополучный рыцарь покончилъ тутъ съ животомъ своимъ.