Донбасский декамерон

Расстроился Семен, пошел в институт и там познакомился со старичком одним. Он вахтер, а раньше был талмудистом не то в Умани, не то в Луцке. Рассмотрел он Сему и говорит – помогу мол советом. А разве что?

– Да вот так, – говорит старичок, – без пол-литра не ходи. Это ж Никита, все знают! Бери пол-литра, колбасу, огирочков и иди до него. Домой иди. Вин тоби за пол-литрой все сделает.

– А куда ж идти?

– Да на Рутченковку пойдешь, а як до шахты 31 добредешь ото оно и будет.

И что ты думаешь, Миля? Семен таки пошел, разыскал того Никиту, последовал совету и был вполне вознагражден за это. Они распили одну пол-литру, Никита сбегал за другой, встали из-за стола они уже друзьями. Назавтра Никита забрал заявление об отпуске и отпустил Мишу в Одессу до старика-отца и на откорм».

В оправдание молодому Никите стоит только сказать, что к тому времени он уже был отцом двух детей, а жена его, Фрося, умерла в 1918 году от тифа. Он прошел через фронты Гражданской войны, руководство крупным промышленно-сельскохозяйственным районом. И даже женился второй раз. Кто бы стал укорять его за любовь к хорошему столу?

Через три года двадцатилетняя юзовская жизнь Хрущева подошла к концу.

В 1928 году его, 34‑летнего партаппаратчика, отправили на повышение сначала в Харьков и Киев, а после и вовсе в Москву. Родился уже всем знакомый Никита Сергеевич Хрущев – один из сподвижников Сталина и творцов Большого террора конца тридцатых годов. Один из тех творцов, кто уцелел в этой кадровой мясорубке.

А домик Хрущева исчез за одну ночь после его отставки, последовавшей в октябре 1964 года. Говорят, снесли бульдозерами вместе со всеми экспонатами. Не пожалели даже той печной трубы, в которую сумел залезть очень нехотевший попадаться карателям в руки юркий паренек Никита.

* * *

– Донна, – сказал Палыч и окутался облаком табачного дыма, – у нас есть еще одна история про поход князя Игоря. Стоит ли повторяться?

– Думаю, тому делу, ради которого мы здесь собрались официально, это не повредит. Давайте, Палыч.

История из 1185 года – о фальстарте князя Игоря

Девять веков назад Великая степь у порога русского дома дышала тревогой – кочующие в «предместьях» владений Черниговского, Киевского, Северского, Рязанского князей половецкие племена знали, что спокойной жизни им ждать не придется, и как только степь зазеленеет свежими травами, русы отправятся на них в большой поход.

Лазутчики доносили ханам – великий киевский князь Святослав Всеволодович не скрывает своих планов: нынешним, 1185 годом от Рождества Христова князь намерен ослабить половцев настолько, чтобы впредь они могли бы ходить в походы «на кормление» только под его рукой.

У Киевского князя были хорошие виды на сезон 1185 года. Погодные условия говорили о том, что жара придет в эти широты раньше времени. Половцы вынуждены будут откочевать от мелких пересыхающих рек, близких к русским границам, чуть дальше – в междуречье Оскола, Северского Донца и Дона. А это значит, что и лазутчиков отодвинут, и о походе русских степняки узнают не сразу.

В предыдущем году Святослав нанес половцам, ходившим за добычей на Русь, тяжелое поражение на реке Орель. Их силы были ослаблены. Но и русские – тоже.

Кроме того, на помощь к восточной орде, которой правили ханы Кончак и Кобяк, мог с запада подойти со своим многочисленным войском хан Гза, а от Лукоморья с подкреплением всегда можно было жать тамошних мелких ханов, сыновья и внуки которых сложат головы вместе с русскими князьями 38 лет спустя на поле битвы у реки Калки – на территории нынешней ДНР, в районе заповедника «Каменные Могилы».

Понимая все плюсы и минусы, а также необходимость «дожать» половцев, чтобы за пару лет они не усилились снова, киевский князь решил отправиться с визитами по многочисленным удельным князьям, уговаривая их на битву против «поганых».

Святослав Всеволодович хотел действовать наверняка, чтобы закрыть «половецкий вопрос» раз и навсегда. Без этого нельзя было строить стратегические планы хотя бы на пятилетку. Половцев надо было переводить в статус подчиненных союзников, а не ситуативных.

Надо сказать, что половцы, или кыпчаки, были отменными степными кондотьерами. Под бок к русам их пригнала нужда и преследование со стороны других тюркских народов, от которых они переняли снаряжение, оружие, методы ведения боя. Единственное, чему они не научились у своих врагов, это жестокой дисциплине, очень увлекающиеся были воины.

От Дона до Иртыша все пространство называлось Дешт-и-Кыпчак – половецкая степь, что говорит о многочисленности и рассеянности половецких племенных союзов, а также о том, что долгое время они жили на Волге и в заволжских степях, а затем, во второй половине XI века, пришли к Дону, Азову и Крыму.

Половцы охотно предлагали себя в качестве вспомогательных войск за часть добычи русским князьям в их междоусобных распрях. Тот же Святослав Всеволодович в 1181 и 1183 годах использовал половецкую конницу в большом «Северном походе», что не помешало ему устроить им кровавую баню на Орели.