Донгуз-Орун - горная дверь в Сванетию (СИ)

Но подниматься к перевалу было трудно и теперь - подъём казался Макенау крутым, ступеньки, вырубленные в снегу, ненадёжными, и часто стучало сердце. А может, это от возраста так, думал Макенау. Тогда, в 42-м, под пулями, и то было легче: до холма перед самым хребтом они добрались быстрее, чем сейчас.

На холме туристы передохнули, и тут Макенау рассмотрел позицию, которую успел уже забыть. Все закурили, закурил и он, вспоминая, как первым упал, выскочив вот сюда, где они теперь сидят, рослый фельдфебель Генрих Шварцкопф. Да, с перевала они были видны тут, как на ладони.

Проводник всё молчал и не заинтересовал Карла даже тогда, когда пошёл вперёд опять и первым ступил на перевал. Не думал в то мгновение Макенау и о том, какой перевал разделяет их теперь, двух поседевших людей из разных миров. Его всё ещё продолжало интересовать только прошлое - что было там, за перевалом? И почему русские так упорно держались за этот перевал? Ведь все они там погибли.

И вдруг его ошпарили слова их переводчика:

- Господа, наш проводник сказал, что вот здесь, возле этого камня, он лежал раненым в 42-м году.

Все посмотрели на рыжеволосого сухощавого проводника с глазами голубыми, как небо, и почувствовали себя неловко. Они разом перестали болтать и восхищаться открывшимися красотами. И проводник, видимо, это понял и заговорил о чём-то другом, не о войне. А они, молодые парни и несколько женщин, стеснялись на него смотреть, по-прежнему чувствуя себя как бы виноватыми за дела своих отцов. Слушали проводника и смотрели на него только переводчик да Карл Макенау.

Карл будто оглох. Он перестал слушать переводчика - смотрел на пустые консервные банки, которых тут было так много, будто каждый турист считал своим священным долгом выпить здесь, на покорённом им перевале, и закусить. Не меньше было и бутылок всех марок.

А раньше тут валялись диски, гранаты и погибшие люди. Теперь здесь был мусор и десятки надписей на камнях - и масляной краской, и так, выцарапанных гвоздём. Да торчал шест с тряпкой на конце.

Макенау оторвал взгляд от банок, камней и посмотрел за перевал - в открытую пустоту летящего вниз зелёно-синего ущелья. По его краям стояли дивные горы. По ущелью ходили кучки влажных рваных облаков - как белые овцы, только по воздуху. А ниже, глубоко-глубоко, синела толстой веной горная речка Накра. Всеми цветами радуги переливались вершины гор, и было много света и солнца.