Донос без срока давности

В какой-то мере этому поспособствовали выявленные недопустимые в работе органов юстиции факты: применение закона от 7 августа в случаях маловажных хищений, не представляющих не только особой, но и какой бы то ни было социальной опасности, и назначение притом жёстких мер социальной защиты. Осуждались колхозники и трудящиеся единоличники за кочан капусты, взятый для собственного употребления, и т. п.; привлекались в общем порядке, а не через производственно-товарищеские суды рабочие за присвоение незначительных предметов или материалов на сумму не менее 50 руб., колхозники – за несколько колосьев. Такая практика приводила в конечном счёте к смазыванию значения закона от 7 августа и отвлекала внимание и силы от борьбы с действительными хищениями, представляющими большую социальную опасность. Как отмеченные случаи «правооппортунистической недооценки» значения закона от 7 августа, так и данные моменты «перегибов» в его применении и в распространении его действия на случаи, явно под него не подпадающие, были позднее квалифицированы Коллегией НКЮ как результаты влияния «классово-враждебных людей, как внутри, так и вне аппарата органов юстиции…».

[20]

Из показаний на суде свидетеля Елина Александра Ивановича, 1911 г. рождения, заключённого Букачачинской КМР:

«…Возвратившись с ужина, КОЧЕВ предложил мне опять подписать протокол. Я отказался. КОЧЕВ опять начал меня избивать – палкой, кулаком, головой… Я стал кричать, но КОЧЕВ заткнул мне рот, взял табуретку и начал бить меня табуреткой, табуретку разбил. Заходил дежурный по 3-й части ВЛАДИМИРОВ и тоже бил меня, потом другой дежурный, РАЗУМИШКИН, принес мешок с чем-то и по указанию КОЧЕВА ударил меня, затем мешком бил КОЧЕВ. Я стал кричать, что подпишу. Тогда КОЧЕВ прочитал мне постановление, что я занимаюсь систематическим отказом от работы, избиваю заключенных, тогда как у меня этого не было, а за лучшую работу я был премирован… По этой причине я это постановление подписывать отказался.

Меня стали снова избивать чем попало. Я был в крови. Принесли грязный мешок, вытерли с пола кровь, и КОЧЕВ сказал: “Отдохни да подумай”. Зашел ЗАВЬЯЛОВ, сказал: “Бросьте бить, если не подписывает, подпишите сами”. КОЧЕВ снова стал меня бить галошей по лицу и приговаривать: “Будешь подписывать, будешь подписывать?”. Потом поставил меня на табуретку, а под ней была еще табуретка, последнюю выбили, я упал, разбил себе нос, стал чувствовать себя плохо, был в крови. Зашел КОЖЕВ, пропел песню: “Не похож ты на бандита, когда рожа не побита…”. КОЧЕВ стал бить меня половой щеткой по лицу, шее и другим частям тела, а потом обмочил щетку в грязной воде и стал “мыть” мое лицо этой щеткой.

Через день КОЧЕВ вызвал меня снова и сказал: “Я убедился, что ты не виноват”, предлагал мне закурить, но я отказался, предлагал кушать, я тоже отказался. Порвал все мои протоколы допросов и сказал: “Напиши заявление на имя начальника 3-й части”, стал диктовать содержание, что я, Елин, частично себя виновным признаю. Я писать не стал. Он начал опять меня бить, завел в общежитие, положил между коек и начал прыгать по мне, говорил: “Все равно человеком не будешь”, снял с меня брюки и стал бить палкой по голому телу. Я эти издевательства терпел, но протокола не подписал. Бил меня также и ВОХМИН. После избиения я идти не мог, но дежурный Комаров и стрелки меня унесли на руках в карцер…

Помимо того, что КОЧЕВ мне предъявил, что у меня 72 отказа от работы, тогда как на лесоучастке я работал всего 52 дня, и организация там бандшайки, мне также предъявили обвинение, что я с з/к Грищенко обокрал з/к Степанову 2 мая 1938 г., тогда как в это время я уже был заключен под стражу… Позже я узнал, что за все это мне в судебном заседании тройки дали 10 лет…».

[21]

ЛЮШКОВ Генрих Самойлович. Родился в 1900 г. в Одессе в семье еврейского портного. Учился в казённом начальном училище (1908–1915), на вечерних общеобразовательных курсах. Работал помощником в конторе автомобильных принадлежностей.

Под влиянием старшего брата принимал участие в революционной деятельности. В июле 1917 г. вступил в РСДРП(б), а затем в отряд Красной гвардии. С 1918 г. – в ЧК. В 1918–1919 гг. – на подпольной работе в Одессе, был арестован, бежал. Служил в РККА красноармейцем, политкурсантом, руководителем политотдела. Политрук Ударной отдельной бригады 14-й армии. В 1920 г. – зампредседателя Тираспольской ЧК, затем на различных должностях в Одесской ЧК, Каменец-Подольском отделении ГПУ. В 1924 г. – начальник Проскуровского (ныне – г. Хмельницкий) окружного отдела ОГПУ, затем переведён в ГПУ УССР в Харьков. К началу 1930-х гг. занимался промышленным шпионажем в Германии. В 1931 г. – глава секретно-политического отдела ГПУ Украины.