Допетровская Русь

– Как нам было с вами бороться? – отвечали пленные половцы. – Когда незнаемые воины ездят над вами светлые и страшные и помогают вам.

«То были ангелы Божии, – поясняет свой рассказ летописец, – от Бога посланные помогать христианам; ангел вложил в сердце Владимиру Мономаху возбудить братьев своих на иноплеменников. Так с Божией помощью пришли русские князья домой, к своим людям, со славою великою, и разнеслась слава их по всем странам дальним, дошла до греков, до венгров, ляхов, чехов, дошла даже до Рима».

Восторженное сказание летописи об этом донском походе на половцев является для нас живым свидетельством того великого значения, какое придавали современники этому подвигу князей за Русскую землю. «Времена Святослава Старого вышли из памяти, а после никто из князей не ходил так далеко на восток, и на кого же? – на тех страшных врагов, которых Киев и Переяславль не раз видели под своими стенами… Половцы побеждены не в волостях русских, не на границах, но в глубине степей своих; отсюда понятно религиозное одушевление, с каким рассказано событие в летописи: только ангел мог внушить Мономаху мысль о таком важном предприятии, ангел помог русским князьям победить многочисленные полчища врагов; слава похода разнеслась на Руси, и какую славу заслужил главный герой предприятия… Надолго остался Мономах в памяти народной, как главный и единственный герой донского похода; долго ходило предание о том, как пил он Дон золотым шеломом, как загнал окаянных агарян за Железные ворота».

Владимир Мономах задачей жизни ставил себе устроить борьбу с половцами сообща, всей землей. Во всей полноте осуществить эту задачу ему не удалось. Другие князья не видели пользы от походов в глубь половецких степей.

Отдаленные от степи русские области, которые не видывали половецких набегов на свои нивы и села, сторонились от участия в далеких походах. На предложение идти в степной поход князья таких областей отвечали: «Не можем своей земли пусты оставити». Когда сын Мономаха, Мстислав, звал себе на помощь к Переяславлю против Боняка полоцких князей, то эти князья не пошли и даже, как замечает летопись, «молвяху Бонякови шелудивому во здоровье». Смольняне, призванные на защиту Руси в 1185 году после знаменитого неудачного похода в степь Игоря новгород-северского, дошли только до степной границы и дальше идти не хотели. «Мы пошли только до Киева, – говорили они, – и если бы здесь была война, мы дрались бы; зачем нам искать неприятеля где-то в другом месте? Мы уже утомились».

Итак, планомерной наступательной борьбы со степью не устроилось на Руси XI и XII веков. Большие походы, которых за данное время можно насчитать семь, отрывочные и редкие, мало достигали той большой основной цели, какую ставил себе Мономах. Разбитые кочевники рассыпались в разные стороны по необъятному пространству степей; преследовать их там было и бесполезно и невозможно. Князья возвращались домой «со славою и честию великой», а половцы, собравшись с силами в недостижимой глубине своих степей, снова придвигались к границам Русской земли, и снова их быстроконные свирепые отряды жгли и грабили землю, убивали и уводили в плен жителей.

Князья пытаются вступать с половцами в мирные соглашения, роднятся с половецкими ханами, женясь на их дочерях, платят половцам выкуп. Но это плохо помогало. Породнится князь с одним ханом, будут грабить землю другие; не было возможности дать выкуп всем ханам. В свои усобицы князья слишком часто сами вовлекали половцев, наводя их на волости своих недругов и соперников. И в конце концов половцам куда же более стали ведомы пути в Русскую землю, нежели русским князьям дороги к вежам половецким.

Княжеские усобицы и половецкие набеги несли гибель единству и силе Русской земли. И то и другое зло земля не умела побороть, последствием же было все большее дробление Руси и ослабление ее.