Допетровская Русь

Северо-восточные области Русской земли, земля Андрея Боголюбского и Всеволода Большое Гнездо, составили собственно главнейшую часть татарских владений в восточной Европе. Завоеватели поставили в стране своих баскаков и данщиков, наложили на население тяжелую дань, но оставили нетронутым весь внутренний уклад страны, как он сложился к половине XIII века. Князья съездили в Орду и получили ярлыки на свои княжения. Старший из князей, Ярослав Всеволодович, брат погибшего в бою на Сити Юрия, получил звание великого князя и великое княжение владимирское; остальные князья разместились по волостям Суздальской земли так, как это определилось их взаимоотношением, установившимся после Всеволода.

В этой северо-восточной Руси уцелели князья трех ветвей княжеского рода. Во всей Суздальской земле, кроме Ярославской области, княжили потомки Всеволода III Большое Гнездо; в Ярославле случаем, по женитьбе, утвердилась ветвь племени смоленских князей, потомков Ростислава, сына Мономахова; в Рязани сидели князья из племени соперников Мономаха, потомки Ярослава, брата Олега Святославича черниговского. Непрерывная живая связь родства всех этих уцелевших ветвей княжеского рода была порвана. Они чувствовали себя чуждыми друг другу. Сильнейшими были суздальские потомки Всеволода. В их среде установился новый порядок размещения князей по городам и волостям земли. Великое княжение владимирское дети и внуки Всеволода III наследовали в порядке сходном с тем, какой господствовал в южной Руси относительно наследования Киева, т. е. по очереди старшинства: брат после брата, племянник после дяди.

Но только одно великое княжение владимирское и переходило от князя к князю по этой очереди старшинства. Остальная земля распалась на отдельные княжения, как они были унаследованы сыновьями и племянниками Всеволода Большое Гнездо. Эти наследованные волости не вступали ни в общий передел между князьями, ни переходили от одного к другому по старшинству. Эти области стали наследоваться сыновьями князя, который первый получил от отца данную область в княжение. Он передавал ее в наследие своим детям по завещанию. Таким образом, если в киевское время вся земля была владением всего княжеского рода, то на севере земля распадается на отдельные владения отдельных князей; отдельные волости и города становятся каждая бесспорно личной и наследственной собственностью своего князя.

Эти обособленные личные владения получают новое название, называются вотчинами и уделами своих князей. Удел – это отдельное владение, постоянное и наследственное. Киевская Русь такого княжеского владения волостями не знала, как не знала и самого слова «удел». Это слово не встречается в южнорусских летописях. Южнорусский летописец рассказывает о волостях, городах, столах, княжениях, о переходе их от одного князя к другому по старшинству или путем захвата, строго осуждая такие случаи; он знает, как бывало и то, что княжение переходило по старшинству или в нарушение его от отца к сыну, но всегда он знает князя, как временного подвижного владетеля в волости, ее судью и военного стража; удела, передаваемого от отца к сыну по завещанию, в наследство, раздробляемого между наследниками по воле завещателя, южный летописец не знает.

Понятие о том, что князь является постоянным и наследственным владетелем земли, не совсем чуждое и князьям южной Руси XII века, на севере выросло и утвердилось, как господствующий порядок, из тех новых взаимоотношений между князем и населением, какие создавались по мере заселения северо-восточной Руси находниками с юга.

Суздальские князья Юрий Долгорукий, Андрей Боголюбский, Всеволод Большое Гнездо заботливо устраивали приходящих поселенцев. «Я всю белую Русь городами и селами великими заселил и многолюдной учинил!» – говорил Андрей Боголюбский.

Киевские князья так про себя сказать не могли. Там, на юге, князья были пришельцами в страну, в которой они нашли готовый государственный уклад, там всю землю устроили города с вечами во главе. Здесь же, на суздальском севере, народ приходил в землю, которую устраивал князь. Эта перемена не могла не отозваться на взаимных отношениях князей и народа и не изменить их в пользу верховенства первых. Почувствовав себя старше, князь, как первый заемщик и устроитель земли, стал считать себя и свою семью собственником этой земли. Ведь на его землю, по его зову идет народ, от него получает подмогу, значит, он, князь, и господин всего.

Край оживал на глазах князя: глухие дебри расчищались, пришлые люди селились на новях, возникали промыслы, новые доходы прибывали в княжескую казну. Князю казалось, что это он все делал, что это все плоды его личной деятельности. Отсюда и вырастала привычка смотреть на свое княжение, как на свою полную собственность, которую он сам себе заработал, а потому в праве распоряжаться ею, как хочет.