Дополненная реальность. ARoman

Некогда нести игрушки в детдом. Выставлю у мусорного бака. Какой-нибудь бомж подберет и отнесет своим детям. Для них это, возможно, станет самым ярким событием в жизни. Они могут даже подумать, что сегодня и есть настоящий Новый год. А не тот Новый год, когда папа явился только первого числа, пьяный, и с разбитыми от падения на лестничной площадке подарками. А может тот подберёт… Как его? Лёха! Да, Лёха. Лёха, который на последние деньги купил сыну пиццу и играл с ним в нашем дворе. А на предпоследние – сиську крепкого, разбавленного спиртом, пива, выжранную им на детской площадке, чтобы сынишке было особенно стыдно за него. До такой степени стыдно, что тот впервые задумался о том, за что он так сильно и беззаветно любит своего отца.

Затемно Лёшуа навсегда покинул, арендуемую до того шесть лет, московскую квартиру. Мышка, медведь, смешарик и робот грустно посмотрели на уходящего в неизвестность отца хозяйки с, заваленной пищевыми отходами, плиты у мусорного контейнера.

# Мерседесова пасха

Мерседес был полностью готов через полтора месяца после аварии, но Андрею казалось, будто прошло сорок лет. Ожидая автомобиль в кафе, он вдруг почувствовал на себе тяжелый взгляд. Андрей с тоской обернулся. Майкл задумчиво наблюдал за процессом перемешивания сахара в чашке, которым сам и управлял. Андрей поднялся, подошел к Майклу, сел напротив. Майкл продолжал перемешивать сахар, не обращая внимания на креативного директора. Андрей с плохо скрываемым чувством вины поздоровался.

– Здравствуйте, Андрей – ответил Майкл, подняв взгляд на человека, который атаковал его полтора месяца назад.

– Майкл, я не могу выполнить Ваш заказ. У меня на работе огромный проект. В нем задействовано множество людей. Если я начну халтурить, то я их очень подведу. Они ни в чем не виноваты.

Майкл продолжал мешать чай с таким видом, будто принимает важное решение.

– Давайте как-то решим вопрос, – продолжал Андрей, – может быть, я просто заплачу деньги… Может быть я как-то…

– Хорошо, – резко оборвал Андрея Майкл, – я освобождаю Вас от нашей договоренности.

Майкл энергично встал и протянул руку Андрею.

– Прощайте, Андрей, – сказал Майкл и легкой уверенной походкой двинулся к выходу.

– Майкл, подождите, мне не удобно, – крикнул Андрей вдогонку.

Майкл, не удосужившись повернуться или хотя бы остановиться, показал, что все хорошо жестом, подобным тому, которым отмахиваются от назойливого насекомого.

Андрей ехал домой на «как новеньком» Мерседесе. Он слушал седьмую симфонию Прокофьева, получая особенное наслаждение от побочной темы, тогда как ранее любил исключительно главную. Вероятно, настоящее понимание искусства приходит, когда начинаешь ценить побочную тему более, чем главную – думал креативный директор.

В лобовое стекло светило холодное весеннее солнце, но небо уже достигло той степени голубизны, которая характерна для летнего его окраса. Термометр показывал +3 за бортом, но свежий, еще зимний воздух не проникал в автомобиль, что в купе с майским цветом неба создавало иллюзию теплой и солнечной весны. В зеркалах заднего вида отражались громоздкие тучи, ставшие стеной от самой земли до покрываемой зеркалом высоты. Тучи словно преследовали Андрея, разогнавшись до недопустимой скорости на Третьем Транспортном Кольце.

Настроение у креативного директора было паскудным. Как-то все плохо и грязно вышло с Майклом. Андрей очень не любил такие ситуации. Несмотря на то, что Майкл формально освободил его от всяческих обязательств, чувство обременяющего долга засело в его душе, как остатки еды между зубами. Нужно просто забыть этот неприятный эпизод и двигаться дальше – придумывал себе избавление от тяжести креативный директор. Ну, что такого? Он больше никогда не увидит этого Майкла. Майкл никак не пересекается с его миром, и ничего никому не расскажет. Но что-то продолжало грызть Андрея изнутри. Его посетило венерическое чувство самопредательства. Когда изменяешь собственными принципам, и об этом знаешь только ты, и это никого, в общем-то, не касается… Но как давно понял Андрей, измена себе – это самая гадкая и неприятная из форм проявлений слабости. Человек вызывает у людей неприязнь в тот момент, когда удивляет их каким-то своим поступком. В эту минуту отношение окружающих к нему меняется. Но может ли человек удивить себя самого? Может ли он совершить поступок, которого сам от себя не ожидал, то есть сделать нечто неподконтрольное себе, чтобы сказать, к примеру:

– Ну, надо же, какая я скотина. Я-то считал себя отличным парнем, а оказалось, что я мелкий предатель. А ведь я в себе этого даже и не подозревал.

– Может ли такое быть, – рассуждал Андрей, наблюдая в зеркало заднего вида за тучами, которые всё более напоминая цунами.