Дополненная реальность. ARoman

За день креативный директор настолько устал, что решил прогуляться и отужинать дома, отказавшись от совместной трапезы с Исайей и его другом тенором. На пути к припаркованному автомобилю ему встретилось четыре памятника. Первый притаился за решетками главного здания российской полиции. Это был памятник доблестным сотрудникам МУРа Володе Шарапову и Глебу Жеглову в исполнении Владимира Высоцкого. Ярый антагонист власти своего времени смотрелся в образе верного слуги государства убедительно как в кино, так и в монолите скульптора, расположившего героев на лестнице подъезда за несколько секунд до рукопожатия. Второй памятник располагался буквально в тридцати метрах от первого за той же самой решеткой. Это был бюст, признанного всеми палачом и людоедом, главы ВЧК Феликса Дзержинского, известного также по подпольным кличкам Яцек, Переплетчик и даже Астроном. Еще в нескольких десятках метров от Феликса также за решеткой, но теперь уже Храма иконы божьей матери «Знамение», стоял памятник Архангелу Михаилу со щитом МУРа. «Московским сыщикам, посвятившим жизни свои благому делу» – значилось на пьедестале. Помимо МУРовского щита архангел имел военные доспехи, меч, гордое римское лицо с уверенным, честным взглядом преданного солдата, готового без колебаний вступить в смертный бой «за благое дело», и даже отдать за него жизнь, хоть для ангела это было бы проблематично. Вероятно, такой взгляд Михаил демонстрировал лишь в присутствии нынешних продолжателей дела отважных МУРовцев, или представителей высшего духовенства, или просто случайного свидетеля, такого как Андрей. Возможно, когда никто не смотрел на архангела, взгляд его наполнялся грустью за погибших мальчиков, которые свергали его вместе со всей святой свитой и Господом. Они свергали его, а он всё равно с грустью помогал им. Наконец последний памятник, встретившийся на пути Андрея, был уже не за решеткой.

Это был памятник самому актеру, поэту, барду Владимиру Высоцкому, уже не в образе капитана милиции, а с гитарой и распростертыми к небу руками, словно герой монумента совершал важнейшую в его жизни молитву.

Андрей с трудом отыскал авто на парковке, так как улицу заполнили толпы, выстроившиеся в очередь за новой моделью Apple iPhone, которая по обещаниям производителя имела более качественную камеру, а также возможность отправлять свои послания от имени мультяшного персонажа, облик которого принимал отправляющий. Автомобиль притаился за бородатым мужчиной, который продавал десятое место в очереди за 150 000 рублей, о чем свидетельствовала надпись фломастером на потрепанной картонной табличке. Садясь в автомобиль, Андрей подумал о том, основатель Apple Стив Джобс был хуже Адольфа Гитлера.

Последнее время Андрей не мог принимать пищу, не включив параллельно какую-нибудь лекцию, аудиокнигу или интервью. Иначе было как-то не вкусно. На этот раз Андрей запустил запись программы, в которой самый известный телевизионный интервьюер страны задавал каверзные вопросы знаменитому кинорежиссеру старшему. Ведущий программы был неприятен Андрею из-за своей интервьюерской тактики, которая заключалась в том, чтобы отыскать с каких-нибудь старых изданиях высказывание собеседника, в котором этот собеседник явно подставляется, и предъявить это высказывание интервьюируемому. Ведущий здесь как бы уподоблялся следователю, стремящемуся поймать подозреваемого на уликах, при этом следователь мог преспокойно вырвать фразу из контекста, невзирая даже на такое чисто юридическое оправдание, как срок давности.

Но данное интервью доставляло Андрею удовольствие, потому что казалось, что тактика ведущего бесила также и самого интервьюируемого режиссера.

Однако ведущий гнул свою линию:

– В 2007-м году в интервью газете «Условная свобода» Вы сказали, что только в либеральной среде люди могут быть людьми.

– Да, вероятно, я так и сказал. Я действительно так считаю. – спокойно подтвердил режиссер.

– Но ровно через десять лет все в той же газете Вы, отвечая на вопрос корреспондента, признались в следующем… Позвольте я процитирую…

Далее интервьюер применил свой фирменный прием. Он серьезно, как кажется, без эмоционально, и четко процитировал интервьюируемого:

– Я считаю борьбу Камазова против того, что мешает внедрению либеральных ценностей, а именно коррупции, нарушений основных свобод и прочего, совершенно бессмысленной и, в некоторой степени, даже вредной.

Подобные цитаты интервьюера всегда были настолько объективны и безэмоциональны, что сквозь них легко читалось личное отношение знаменитого ведущего.

– Получается, – продолжал ведущий, забыв сменить интонацию с режима цитаты на режим вопроса, – получается, что либеральная среда – это единственное место, где люди могут оставаться людьми? – въедливо вопрошал он, – но борьба за неё в России бессмысленна и даже вредна? Я не очень понимаю…

Интервьюер замер в ожидании ответа.