Дополнительная артикуляция согласных в связи с некоторыми фонетическими изменениями в русском языке

Гораздо более существенным в этой связи представляется вопрос не о том, почему делабиализация велярных могла бы приводить к изменению сочетаний [кы], [гы], [хы], а вопрос о том, действительно ли велярные согласные в древнерусском языке были лабиализованными в позиции перед нелабиализованными гласными. Гипотеза о том, что все несмягченные согласные в праславянском и древнерусском языке были в той или иной степени лабиализованными, получившая в исторической фонетике русского языка широкое распространение, принадлежит, по-видимому, А. А. Шахматову. Основания для этого предположения А. А. Шахматов видел в том, что

• l произносится как ł перед гласными заднего и среднего ряда в русском языке;

• сочетания [кы], [гы], [хы] не перешли в [кʹи], [гʹи], [хʹи] еще в общеславянском праязыке;

• е изменилось в о в положении не перед мягким согласным;

• ъ изменился в о после падения редуцированных;

• о изменилось в уо в нижнелужицком языке после губных и велярных согласных;

• о изменилось в уо в говорах русского языка (Шахматов, 1915: 61).

Легко видеть, что два последних аргумента совершенно не являются убедительными, поскольку в позиции перед лабиализованным гласным любой согласный, несомненно, является лабиализованным вне зависимости от того, имеет ли он дополнительную артикуляцию лабиализации перед другими гласными. Не обязательно предполагать лабиализацию предшествующего согласного и в качестве причины изменения ъ в о, поскольку и ъ, и о являются непередними гласными среднего подъема и различались, по-видимому, только количественно (т. е. для ъ самым близким гласным был о, поэтому именно в о он и изменился).

Что же касается первых трех аргументов, то здесь в аргументации А. А. Шахматова наблюдается замкнутый круг. С одной стороны, некоторые фонетические изменения происходят потому, что согласные были лабиализованными, с другой — согласные были лабиализованными только потому, что иначе нельзя объяснить эти фонетические изменения[6]. Однако, как будет показано далее, эти изменения можно объяснить и не прибегая к предположению о лабиализованном характере несмягченных согласных.

С другой стороны, возникает вопрос о механизме возникновения лабиализации у согласных. А. А. Шахматов предполагает коартикуляционный (не системный) характер ее возникновения: «гласные заднего ряда еще до перехода ū и ŭ в средний ряд изменяли предшествующие им согласные в лабиовеляризованные» (Шахматов, 1915: 60); «Природа согласных видоизменялась в зависимости от следующей гласной: перед гласными переднего ряда согласные палатализировались, перед гласными заднего и среднего ряда они лабиовеляризировались, если не были палатализованы (в результате своей природы)… То же имело место и в общеславянском праязыке, но здесь согласные были полупалатализованы и полулабиализованы… Лабиализация в общерусском развилась из полулабиализации, по-видимому, только перед лабиализованными гласными, перед a и y сохранялась, вероятно, полулабиализация» (Шахматов, 1915: 183—184); «Звук y в общерусском праязыке был среднего ряда, а предшествующие ему согласные были лабиализованны, причем лабиализация их восходит к тому времени, когда y звучало еще как ū» (Шахматов, 1915: 312). Таким образом, А. А. Шахматов считает, что после изменения *ū и *ŭ в нелабиализованные гласные среднего ряда согласные в позиции перед ними продолжали сохранять лабиализацию на протяжении нескольких веков. Предположение это выглядит в высшей степени маловероятным (как и аналогичное предположение А. А. Шахматова о сохранении праславянских различий по длительности гласных на орфоэпическом уровне после утраты фонологического противопоставления по количеству — именно на этом предположении строится гипотеза А. А. Шахматова о механизме возникновения аканья в русском языке (Князев, 2000)).

Итак, предположение о лабиализованном произношении согласных в древнерусском языке нужно только для объяснения некоторых фонетических изменений, а механизм возникновения лабиализации согласных не может быть объяснен сколько-нибудь удовлетворительно.

1.2. В отличие от А. А. Шахматова, Р. О. Якобсон, Р. И. Аванесов и Л. Л. Касаткин предложили различные объяснения изменения [кы], [гы], [хы] в [кʹи], [гʹи], [хʹи] исходя из фонологических свойств системы, сложившейся в эпоху после падения редуцированных. Р. И. Аванесов отмечает, что в результате дефонологизации противопоставления по ряду гласных и фонологизации противопоставления по твердости/​мягкости согласных для перехода [кы], [гы], [хы] в [кʹи], [гʹи], [хʹи] «не было препятствий в системе языка» (Аванесов, 1974: 257), так как твердые заднеязычные системно не были противопоставлены мягким, в то время как сочетания типа [ты] не могли измениться в сочетания типа [тʹи] вследствие их фонологической противопоставленности. Однако наличие возможности некоторого фонетического изменения не есть еще причина этого изменения. Фонологическая система сама по себе не может являться причиной фонетических изменений: она лишь создает для них возможности, а сами звуковые изменения всегда имеют фонетическую природу.