Допущены ошибки

Это Макс Ходжес. Он донимает меня во время большой перемены.

– Я не могу раскрыть эту информацию, – говорю я.

– Почему?

– Потому что следственные действия прервались под влиянием внешних факторов.

– Абракадабра какая-то, – говорит Макс.

– Я и так упростил. Жаль, если ты не понял.

– Я тут слыхал про твою пьесу, – с улыбочкой произносит Макс.

– А-а, – небрежно отзываюсь я. – Значит, ты в курсе, что некто, кого я считал союзником, на пару со своим зловредным репетитором сорвали нам спектакль?

Макс мотает головой.

– Нет, мне говорили, ты грохнулся и ушиб голову о садовый ороситель.

От возмущения я вскакиваю.

– Подлые инсинуации!

– Опять не понимаю, – озадаченно чешет затылок Макс.

– Это означает, что одна бессовестная интриганка вознамерилась уничтожить меня и для достижения своей цели нагромождает немыслимые горы клеветы!

Макс смотрит на меня с испугом.

Я уже ухожу, но этот невежда хватает меня за руку.

– Послушай, Фейл. Можешь не говорить, от чего умер мой хомяк, но скажи хоть, причину ты выяснил?

– Я – Тимми Фейл, лучший сыщик в городе, – с достоинством отвечаю я. – Известна ли мне причина? Сам как думаешь?

– Вообще-то я думаю, что ты со странностями.

Прежде чем я успеваю ответить, в лицо мне прилетает кикбольный мяч.

Я хватаю мяч и забрасываю его на улицу.

– Сочувствую по поводу ушиба, Тимми, но не стоило бросать мяч на проезжую часть, – слышу я.

Это новый учитель. Я не знаю его имени, поэтому буду называть просто:

– Было бы неплохо, если бы ты тоже хоть изредка играл с нами в кикбол, – продолжает Новенький. – Это очень интересная игра. – Он лезет через ограду за мячиком.

– Нет уж, спасибо.

– Почему? – не отстаёт Новенький.

– Потому что вы – лишь бледная тень того человека, каким был Фредерик Крокус. Я тоскую по нему всем сердцем.

– Да брось! Я тоже кое-чего стою. Вот, лови! – Новенький кидает мне мяч.

Мячик бьёт меня по физиономии.

– Вы второй раз попали в меня! – негодую я.

– Прости, пожалуйста, – извиняется учитель. – Давай покажу, как правильно принимать мяч.

К счастью, звонок на урок обрывает показательные выступления.

– Ну, что же, – замечаю я, – вы уже попытались разнести мне голову снаружи, теперь у вас есть возможность сделать это изнутри.

Новенький со смехом уходит.

Я чувствую на плече мягкую женскую руку.

– Не груби мистеру Дженкинсу, – говорит мне Донди Свитуотер. – Он хороший.

– Только не со мной, – хмуро отвечаю я. – Испортил мне всю перемену.

– Я видела, – кивает Донди, поднимая с земли злосчастный мяч. – Забросишь его в кладовку для спортивного инвентаря по пути в класс?

– Ладно, – соглашаюсь я, – только поаккуратнее с передачей. Не хочу ещё раз отхватить по черепушке.

Дворничиха осторожно вручает мне мячик.

– И это тоже возьми, – вполголоса говорит она, суёт мне в руку два батончика из воздушного риса и шёпотом прибавляет: – Для твоего пушистого друга.

Глава 48 Подписано, скреплено печатью и вручено

– Он пустил его на упаковку, – сообщаю я бизнес-партнёру.

На упаковку.

Сегодня суббота. Единственный день в неделю, когда мне разрешается навещать Эпика.

– Он собирался отправить почтой какие-то дурацкие таблицы с подсчётом очков. В свою дурацкую Ассоциацию боулинга.

Представляешь, у этих кретинов, любителей боулинга, есть своя ассоциация! Короче, он переживает, что его драгоценные бумажки помнутся. Можно подумать, там документы под грифом «секретно»! Крохотные мозги напрягаются: «Гм, где бы это взять картона, чтобы укрепить письмо?» И что же он делает? Срывает картонку со стены, запихивает в свой конверт, запечатывает и отсылает.

Пожалуй, нужно пояснить. Болван, о котором идёт речь, – Индюк.

А вот картонка, с помощью которой он укрепил своё письмо:

Наша корпоративная вывеска, символ уважаемого бренда – и валяется теперь где-нибудь на свалке в Боулингвилле, США.

– Но это ещё не всё. О своём подлом поступке Индюк упоминает только потом, постфактум. И знаешь, как именно? Спрашивает: «Слушай, тебе ведь не нужна была та штука на лестничной площадке?» Я говорю: «Конечно, нужна!» А он такой: «Ну, её там больше нет». Это вообще как? Ни тебе извинений, ни… – Я гляжу сквозь прутья ограды на своего делового партнёра. – Ты меня слушаешь?

Эпик не сводит глаз со Стейси, белой медведицы, которая делит с ним вольер. Стейси, однако, интересует только её надувной мяч.

– Эй, может, уделишь мне внимание? – кричу я. – Надо что-то делать! Мы должны устранить угрозу.

Эпик бочком подходит к Стейси. Медведица сердито рычит. Тогда Эпик валится на землю и прикидывается мёртвым.

– Забудь про женский пол! – требую я. – Сосредоточься на деле. Нам нужен план!

Эпик сворачивается клубком в уголке вольера.

– Слышишь меня? Знаю, сейчас наше положение сложное, но сдаваться нельзя. У всех корпораций бывают спады.

Эпик недоумённо моргает.

– Ладно, – смягчаюсь я. – Вообще-то я хотел приберечь новость на потом, но, так уж и быть, скажу. – Я выдерживаю театральную паузу. – Знаешь, кто сидит слева от тебя, всего через две клетки?

Медведь широко зевает.

– Тюлени! – выпаливаю я. – Вкусные тюлени!