Допущены ошибки

Я молча гляжу в тёмное окошко.

– Тимми, я лишь хотела… Криспин рассказал мне о вашем разговоре.

Ой-ёй, кажется, меня ждёт взбучка.

– И я сказала ему, что он не имел права поучать тебя.

Я недоумённо таращусь на маму.

– Я твой родитель, я, а не он. – Мама убирает с моего лба прядь волос. – Конечно, это не значит, что можно было выскакивать из машины и убегать. Криспин два часа искал тебя, но так и не нашёл.

Конечно, не нашёл! Он ведь непрофессионал. Куда ему тягаться с опытным детективом.

– В общем, если хочешь, завтра после спектакля можем взять домой каких-нибудь морепродуктов. Твоему деловому партнёру наверняка понравится.

Ах, да. Спектакль. Пьеса. Та самая, которую я напишу после того, как мама уйдёт из комнаты.

– Мой деловой партнёр будет просто в восторге, – уверяю я. – С твоей стороны это очень мудрое решение. Ему ведь принадлежит половина голосов в вопросе найма сотрудников.

Мама целует меня в нос и встаёт.

– Ты куда? – спрашиваю я.

– Спать.

– Но ты же не дочитала.

Мама смеётся, опять усаживается рядом со мной и продолжает читать:

– «Самый счастливый тюлень на свете считал мир прекрасным местом…» – Она переворачивает страницу.

Глава 42 Границы Бродвея [6]

– Не трогай меня! – рявкаю я на Молли Москинс, которая пытается меня обнять.

Мы репетируем в садовом сарайчике на просторном заднем дворе Молли.

– Может, в этой сцене я всё-таки тебя обниму? – настаивает Молли.

– Нет! – огрызаюсь я, воняя мандаринами.

– Я же говорила, надо было порепетировать заранее, – вздыхает Молли. – Пара-тройка репетиций, и сейчас всё было бы чудеснательно.

– Молли Москинс, ты вообще меня слышишь? Я написал эту пьесу меньше двух часов назад. Всю ночь не спал! – Я плюхаюсь в режиссёрское кресло и тяну руку к термосу с горячим кофе. Только кофе помогает мне не заснуть.

То есть, кофе и страх. Через час сюда придёт мама. Я наврал ей, что спектакль перенесли на задний двор Молли Москинс, так как в актовом зале во время репетиции обвалился потолок.

Мама удивилась, почему пьесу нельзя сыграть в каком-нибудь другом помещении школы.

Я сказал, что исполнительница главной роли – капризная примадонна, которая потребовала перенести постановку в садовый сарай. Если бы я знал, насколько прав окажусь!

– Почему у Сеньора Буррито нет ни одной реплики? – возмущается примадонна.

– Молли Москинс, учи роль!

– Очень тяжело учить роль, когда Сеньор Буррито грустит…

Я оглядываюсь на Сеньора Буррито. Ох, ни на секунду нельзя отвернуться!

– И как ты мог назвать пьесу «Скутер по имени «Величие», если у тебя нет скутера?

– Скутер присутствует в пьесе образно. Предполагается, что он есть. В коробке.

– Не понимаю, – мотает головой Молли.

– Ты – хозяйка магазина скутеров.

Каждый день я прохожу мимо магазина и рассказываю тебе, как сильно хочу скутер. Дальше – твоя реплика.

Молли пробегает глазами сценарий.

– Эм-м… Простите великодушно, сэр. На покупку у вас не хватает денег.

– Отлично. Затем я хватаюсь за голову и кричу: «СЕ-Е-Е-Г-В-Е-Е-Е-Й!»

– Зачем?

– Как «зачем»? Я в отчаянии.

– Потому что мы не обнимаемся?

– Нет, обнимашки в пьесе не предусмотрены.

– Даже образно?

– Даже образно. Забудь про обнимашки.

– Тогда что мы делаем после твоего крика?

– Ничего. Конец.

– Это и всё, что ты написал?

– Сама бы попробовала сочинить пьесу за одну ночь! Радуйся, что есть хотя бы наши остроумные диалоги.

– Но у меня только одна строчка.

– Не волнуйся. Остальное сымпровизируем.

– Это как?

– Будем говорить без подготовки. Всё, что придёт на ум.

– Я тебя обожаю!

– Чего?

– Это первое, что пришло мне на ум.

– Речь только о пьесе. Молли Москинс, мы импровизируем в пьесе! И не произноси слово «это». Что угодно, только не «это».

– Хорошо. Гляди-ка, а вот и твоя мама! – радуется Молли.

– Мама по сценарию не предусмотрена, – возражаю я.

– Да нет, вон она, подъехала к дому.

Теперь и я вижу маму. Она шагает по подъездной дорожке.

– Здравствуйте, миссис Фейл! – щебечет Молли.

– Здравствуй. Ты, наверное, Молли? – улыбается мама.

– Мам, тебя как сюда занесло? – нервно спрашиваю я.

– Ты сам сказал, начало в час дня, – отвечает она.

– Я говорил, в два.

– Нет, в час. – Она достаёт из сумочки билет.

Я специально заказал билеты в печатной мастерской.

Дурацкая опечатка! Вот и доверяй после этого вычитку мохнатому партнёру из Арктики.

– В любом случае, начало спектакля всегда задерживают, – говорю я. – Потому-то в зале ещё нет других зрителей. Приходить слишком рано – дурной тон.

– Хорошо, тогда я посижу здесь и подожду, – соглашается мама. – А где же стулья?

Стулья. Так я и знал, что что-то забыл.

– Погребены под завалами рухнувшего потолка, – сообщаю я. – Придётся тебе постоять. Так, а теперь дай труппе закончить прогон.

Мама смотрит на меня с подозрением.

Мы с Молли несёмся в дом.

– Давай телефон, – командую я. – Быстро.

Молли передаёт мне мобильный, я набираю номер Ролло.

– Дуй сюда немедленно, – говорю я. – Моя мама явилась на час раньше.

– Ты вроде назначал на два часа, разве нет?

– Да, да, на два. Просто приходи поскорее и зови остальных.

– А больше никто не захотел, – сообщает Ролло. – Так что я буду один.