Допустимые потери

Деймон чувствовал, что статистическая кривая, по которой Шултер вычисляет шансы людей на выживание, существенно отличается от той, по которой должен вести свои подсчеты он сам. «В моем случае, — думал он, — закон средних чисел за две последние недели был чудовищно нарушен». Пьяный певец тоже оказался человеком, с которым Деймон имел что-то общее, если, конечно, можно считать этим общим случайную встречу среди ночи на Пятой авеню. Статистика лейтенанта Шултера не учитывала другие жертвы, входящие в перечень Деймона. Она не принимала во внимание Мориса Фицджеральда, Мелани Дил, Элси Вайнштейн, Джулию Ларч, мать Шейлы и Манфреда Вайнштейна. Понимая, что это всего лишь проявление неврастении, Деймон не мог тем не менее избавиться от мысли, что любой, кто имеет какое-либо отношение к нему, Роджеру Деймону, обречен стать жертвой. Этот человек так или иначе погибнет, даже если его не убьют сейчас или через пару недель.

Личность убитого была установлена. Им оказался некий Бриан, прибывший в Нью-Йорк из Талсы, штат Оклахома, на конференцию руководящего персонала страховых агентств. Деймон вспомнил высказывание Мориса Фицджеральда о допустимых потерях. Интересно, подумал он, не относит ли Шултер бедолагу Бриана к числу таких потерь?

Бледный Вайнштейн неподвижно лежал на койке. От ноги его тянулись дренажные трубки, в вене торчала игла, прозрачной трубкой соединяясь с прибором для переливания крови. Щеки Манфреда ввалились, а скрытое под простыней тело тоже, казалось, усохло, но глубоко запавшие глаза по-прежнему светились жизнью. В палате он был единственным пациентом.

— Как дела? — спросил Деймон, стараясь говорить спокойно.

— Дышу, — едва слышно откликнулся Вайнштейн.

— Доктор говорит, ты скоро будешь в полном порядке.

— Держу пари, что он говорит эти слова всем девушкам, — сказал, попытавшись изобразить улыбку, Вайнштейн.

— Так или иначе, но через пару месяцев ты сможешь ходить.

— Куда, интересно? Лучше скажи, как ты.

— Прекрасно. Цел и невредим.

— Ирландское счастье, — произнес Вайнштейн, кладя ладонь на руку Деймона. Пожатие было очень слабым. — Я о тебе беспокоился. Сукин сын сумел убежать, не так ли?

— Да. Но Шултер считает, что недалеко. Ты в него попал, бегать долго ему будет трудно.

— Мне следовало уложить его первым выстрелом. И все это проклятое третье пиво, — с горечью заметил Вайнштейн. — Когда ты помчался ко мне, то загородил его. Второй раз выстрелить я так и не смог. Похоже, потерял сознание. Тот еще телохранитель. Любитель в стиле Дикси.

— Так или иначе, но ты спас мне жизнь, — сказал Деймон. — Может, хоть это тебя утешит?

— Утешит, утешит. — С бледных губ слетело нечто отдаленно похожее на слабый смешок. — Я слышал, как сзади меня заорал один из этих парней — любителей ночного пения. В него тоже попали?

— Он убит…

— Боже, — простонал Вайнштейн. — Тебе удалось наконец хоть что-нибудь узнать? Кто этот выродок? Чего он хочет?

— Ничего, — ответил Деймон. — У него сразу возникли подозрения, что те двое помогают мне, а когда он увидел тебя…

— Всегда случается нечто такое, что невозможно предусмотреть, — прохрипел Вайнштейн. — Парни навеселе возвращаются с вечеринки и вдруг оказываются на опасном месте в неудачное для себя время. Судьба… — Убрав ладонь с руки Деймона, он продолжил: — Прости, но больше не могу говорить. Врачи меня чем-то накачали. Похоже, им хочется, чтобы я отпал недели на две. Береги себя. И не волнуйся за меня. Я буду… — Он смежил веки и погрузился в порожденный лекарствами сон.

Деймон ощутил облегчение, выбравшись из отделения реанимации, с царящим в нем глухим напряжением, с внимательными сестрами, вглядывающимися в мониторы, на которых пульсировали огоньки, информируя о жизни или смерти причудливо забинтованных и соединенных пластиковыми трубками с дыхательными аппаратами тел. Тела эти Деймон видел через полуоткрытые двери других палат. Смерть здесь — основное занятие, думал он, проходя мимо того, что еще осталось от человеческих существ и что пытались спасти в этом отделении.

В приемной его ждали Шейла и еще более бледный, чем обычно, Оливер. Она позвонила Оливеру из Вермонта, и тот встретил ее в аэропорту. Дорожная сумка валялась на полу у ее ног. Тревожное состояние, в котором так долго пребывала Шейла, избороздило ее лицо глубокими морщинами. Когда Деймон вошел в комнату, жена обвила его шею руками и долго-долго не отпускала.