Допустимые потери

Оказавшись в такси, Мелани дала водителю свой адрес. Уютно устроившись рядом с Деймоном, она положила руку ему на колено.

— Это примета, — сказала она.

— Какая примета?

— В дождливый вечер мы поймали такси. Не меньше миллиона людей носятся за ними по улицам Нью-Йорка.

— Хорошая примета или плохая?

— Хорошая, глупый.

— Для той бедной женщины она оказалась не такой уж хорошей.

— Старый толстый мешок, — холодно сказала Мелани, не думая о том, что сидящий рядом с ней человек уже лет двадцать мог считаться старым мешком. — Куда бы она ни спешила, никто ее не ждет. А вы суеверны? Ну, относительно примет и тому подобных вещей?

— Да. Я всегда спускаю с кровати левую ногу и первым делом надеваю левую туфлю. — Он засмеялся. — В мои-то годы.

— Вы не так стары.

— Моя дорогая юная леди, — сказал Деймон, — если бы вам довелось когда-нибудь проснуться утром и почувствовать, что кости у вас скрипят, как у меня, вы бы так не говорили.

— Я вам должна кое-что сообщить, мистер Деймон, — сказала она, поглаживая его бедро. — Вы один из самых привлекательных мужчин в Нью-Йорке, независимо от того, сколько вам лет.

— Боже милостивый!

— Хотите узнать, что мне говорили о вас некоторые женщины?

— Ни в коем случае. — Укол, который он почувствовал в офисе, когда впервые рассмотрел ее, сейчас усилился до степени угрожающего напряжения.

— Я все равно хочу вам рассказать. — В ее смехе были злобно-торжествующие нотки. — Это были женщины из нашей труппы. В годах. Всё видели. Понимали, о чем идет речь. Три из них. Хорошо сохранившиеся. Мы все вместе пили кофе в перерыве. Разговор зашел о сексе. Типичный разговор в дамской компании. — Она снова засмеялась, с трудом справляясь с возбуждением.

— Я бы предпочел, чтобы на этом этапе вы остановились, Мелани, — сказал Деймон с максимальным чувством собственного достоинства, которое мог найти в себе.

— Да не старайтесь быть таким уж чистоплюем. — Она оторвала руку от его бедра и резко ткнула его пальцем. — После того, что я услышала, притворство не пройдет. Так уж получилось, что у всех трех женщин были с вами романы.

— Вы невозможны, мое дорогое дитя, — растерянно сказал он. — Я не желаю знать ни что они говорили ни кто они были такие. — Он лгал. По ее интонации он знал что она собиралась рассказать то, что ему льстит, и что это останется приятным моментом в его воспоминаниях.

— Все женщины, — сказала Мелани, — начали перечислять своих любовников. Кто самый лучший, кто самый плохой. Ну и тому подобное. Назови я вам их имена, вы бы поняли, что у них были основания заниматься такими сравнениями. Мнение о самом лучшем было единодушным. Вы были признаны лучшим любовником в городе, и все голоса были поданы за вас. — Она снова засмеялась. — Наихудшими трахальщиками оказались их собственные мужья.

Он не мог не рассмеяться вместе с ней. Отсмеявшись, он сказал:

— Это было давным-давно. — Что это за женщины, попытался он себе представить. — Я был куда моложе и более активен.

— Не так давно, — возразила она. — И прекратите болтать о возрасте. Моему нынешнему любовнику пятьдесят лет. Он маклер на Уолл-стрите, и у него в голове платиновая заплатка. Ему досталось по макушке в Корее. Он был там большим героем. Вся грудь в медалях, и по всему дому валяется оружие, которое он оттуда притащил. Ну, теперь-то он уже не герой, и никто и ни за что не вешает ему медали, но время от времени ему начинает казаться, что он сидит в окопе или где там еще в Корее, и ему кажется, что я — ползущий к нему китаец, и у него куда больше седины, чем у вас, но мы с ним прекрасно проводим время.

— Звучит, как мечта юной девушки, — мрачно сказал Деймон.

— Он относится ко мне как отец, — продолжала Мелани, — и мне это нравится.

— Ну что ж, — вздохнул Деймон, — у меня нет дочери, и я не испытываю подобных чувств, но меня это вполне устраивает.

Он безуспешно попытался придать своему голосу раздражение.

— Я уже Бог знает сколько времени не притрагивался ни к кому, кроме своей собственной жены.

Девушка не обратила внимания на его слова и далеко запустила руку ему под пальто.

— Я откровенно пристаю к вам, мистер Деймон, — ровным голосом, без эмоций, сказала она.

Он крепко взял ее за локоть, так что она не могла двинуть рукой. Своей грубоватой прямотой она очаровывала и раздражала его, раздражала потому, что было более чем видно, как она предлагала себя ему не из-за его репутации у женщин, а видя в нем лишь средство, с помощью которого может получить роль в пьесе у Проктора.

— В мое время, — сказал он, — леди ждали, пока их попросят.

Она ие пыталась высвободить руку и парировала:

— Теперь больше не ваше время, мистер Деймон, и я не леди. Я люблю сама выбирать, а не ждать, пока меня выберут. Я могу себе представить, что у нас были бы долгие томные романтические отношения, начало которым было бы положено сегодня вечером. Украденные дни в скитаниях по сельским гостиницам на уик-энды.

— Это так романтично — украденные дни, — иронически сказал он.

Она проигнорировала его иронию.