Допустимые потери

На следующее утро он уже был в Бойлстонской центральной больнице, расположившейся в самом сердце Манхеттена. Больница была столь велика, занимая огромный кусок городской территории, что казалось, если вынести из-за ее массивных стен все кровати и расставить их на улицах города, все страждущие найдут себе на них место.

Сидя в приемной доктора Цинфанделя, он чувствовал себя совершенно по-дурацки, потому что уже ровно сутки у него ничего не болело. Накануне он хотел было отказаться от этого визита, но когда сказал об этом Шейле, ее мрачный вид дал ему понять, что мира между ними не будет, пока он будет настаивать, что ему нет смысла подвергаться исследованиям. Оливер тоже включился в дело, пригласил старшего брата, хирурга из госпиталя Цедар-Синай в Лос-Анджелесе, и тот подтвердил высокую оценку доктора Цинфанделя, данную Бричером.

Доктор Цинфандель оказался светловолосым, остроносым человечком невысокого роста, с резкими движениями, который совершенно свободно и без устали ориентировался в джунглях скрытых злосчастий. Вопросы сыпались из него градом. Каковы интервалы между приступами болей? Каков характер недомоганий? Чувствуете ли спазмы в желудке? В какое время стул? От чего умерла ваша мать? Отец? Был ли у вас гепатит? Нет ли у вас аллергии к пенициллину? Сколько раз за ночь вам приходится мочиться? Был ли у вас сифилис? Гоноррея? Задыхаетесь ли вы, когда поднимаетесь по лестнице? Набирали или теряли вы вес за последнее время? Сколько раз и неделю вы вступаете в половые сношения? В месяц? Какие операции перенесли? Проходили ли ежегодный медицинский осмотр? Когда в последний раз посещали врача? Ах, двадцать пять или около того лет назад? На лице у доктора Цинфанделя появилось недоверчивое и удивленное выражение, и он черкнул несколько строк на листе, который заполнял. Когда вас впервые стали беспокоить боли? Опишите их, пожалуйста. Каковы ваши привычки в еде? Испытываете ли вы склонность к острой пище? Как вы можете охарактеризовать ваши алкогольные наклонности?

— Как умеренные.

Доктор Цинфандель устало улыбнулся, давая понять, что он слышал эти слова много раз, даже от запойных пьяниц, которые, встав с постели, сразу же тянутся за полным стаканом джина, от пациентов, которые лечились от белой горячки, и от тех, кто потерял положение в обществе, потому что считал привычным употребление нескольких рюмок коньяка после пяти порций мартини к ленчу.

— Что вы считаете умеренным потреблением, мистер Деймон?

— Пару шотландских виски перед обедом, время от времени полбутылки вина к обеду и случайные вечеринки.

Улыбка поползла по лицу доктора, а перо быстрее заскользило по бумаге. Позже Деймон узнал, что доктор Цинфандель, несмотря на свое имя, которое звучало как сорт винограда, из которого делают восхитительное вино, был страстным поклонником чая, и только чая, проклиная алкоголь, так как его единственный сын мог общаться со своей матерью и отцом только когда приходил в себя после жесточайшего похмелья.

— Продолжим. Подвергались ли вы в последнее время каким-то исключительным стрессам?

Деймон помедлил с ответом. Он подумал, что если описать этому специалисту по внутренним болезням попытку убийства, которой он подвергся, разорванную взрывом на клочки жену его друга и все прочие нарушения внешнего порядка, сочтет ли он все это исключительным стрессом?

— Да, — сказал он, надеясь, что чуткий врач удовлетворится этим ответом.

— Физическим? Интеллектуальным?

У чуткого доктора, подумал Деймон, не было привычки оставлять что-то недосказанным.

— Думаю, что можно сказать и так и так, — ответил Деймон. — С вашего разрешения, я предпочел бы не распространяться на эту тему. — Он не хотел восстанавливать и памяти тот момент, когда на узкой темной улице прогрохотал выстрел, упал Уайнстайн, а бедный выпивоха в агонии скорчился на мостовой. — Все это есть в газетах.

— Боюсь, что я слишком занят, чтобы внимательно читать газеты, — сухо отреагировал доктор Цинфандель, давая понять, что не страдает от этого.

— Скажем так: подвергался сильному стрессу.