Допустимые потери

Но доктору Роггарту паника не была свойственна. Крупный, розовощекий, одетый в костюм жемчужно-серого цвета, он заполнял собой всю комнату, как широкая, неторопливая в течении Миссисипи, воплощенная в человеке, его движения были величественно-добродушны, а речь нетороплива и продуманна. Пухлые мягкие руки никак не соответствовали облику знаменитого хирурга. Он расположился на жестком стуле рядом с кроватью.

— Я должен объяснить миссис Деймон, как обстоят дела, — сказал он. — Уверен, что она разделяет мою убежденность. Все пройдет хорошо. Анестезиолог, который уже исследовал вас, считает, что больших трудностей не будет. Я предполагаю, что вы вернетесь в свою палату через пять или шесть часов после того, как очнетесь. — Он изрекал эти слова как истины, когда-то выученные наизусть и повторенные тысячи раз, слова, которые он, наверно, скажет и себе на смертном одре. — И если у вас есть какие-то вопросы, я буду рад в меру своих способностей ответить на них.

— Да, — сказал Деймон. — У меня есть вопрос. Когда я смогу вернуться домой?

На полных припухлых губах врача мелькнула легкая грустная усмешка, словно рябь на глади моря. Улыбка эта говорила, что люди, благополучию которых он посвятил всю свою жизнь и которым желал всего самого лучшего, всегда стараются при первой же возможности расстаться с ним.

— При сегодняшнем положении дел точно сказать это невозможно. Я думаю, дней двенадцать-пятнадцать, в зависимости от того, как вы будете выздоравливать. Есть у вас еще вопросы?

— Нет.

Встав, доктор Роггарт одернул свой жемчужно-серый жилет, обтягивавший внушительный животик.

— После пяти часов есть вам нельзя. Вас побреют и дадут снотворное, чтобы вы спокойно спали всю ночь. Утром, перед тем, как вы покинете эту палату, медсестра сделает вам укол, и прежде, чем вас довезут до лифта, вы уже будете спать. Надеюсь, что вам предстоит спокойная ночь, сэр.

Когда он покидал палату, вошла Шейла. Она спускалась вниз в кафе выпить чашку кофе. Деймон вел им счет. Это была сегодня уже шестая. Обычно она пила одну за завтраком, и ее хватало на день. Это единственный симптом напряжения, который она себе позволила продемонстрировать. Лицо ее было спокойным и сдержанным, а волосы аккуратно причесаны. Она улыбнулась доктору Роггарту, который склонился своим внушительным корпусом в едва заметном поклоне.

— Я заглядывал к вашему мужу, мадам, чтобы понять состояние его духа. Счастлив сказать, что нахожу его превосходным.

— Над шрамами шутит лишь тот, кто никогда не был ранен, — весело отреагировал Деймон. Пустая бравада, подумал он, для галерки. Выступаешь на котурнах, как сказал бы Манфред Уайнстайн. — Для меня все в первый раз.

— Вы счастливый человек, сэр, — сказал доктор Роггарт. — Я лично перенес три серьезные операции за последние пятнадцать лет.

— Значит, вы их ходячая реклама, — улыбнулся Деймон, опускаясь до легкой лести тому, кто возьмет в руки скальпель.

Доктор Роггарт смутился.

— Я слишком толст, — сказал он, — Я не пью, почти не ем и все же слишком толст. — Он величественно покинул палату.

— Первые его слова, — сказал Деймон, — которые звучали как-то по-человечески. О том, что он толст.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Шейла, неотрывно глядя на Деймона.

— Прекрасно. Я ощущаю себя сущим идиотом, валяясь тут в середине дня.

— Эта больница существует больше пятидесяти лет, — сказала Шейла. — И за пять дней ты ее порядки не изменишь. Я звонила Манфреду. Он отощал, но весел, прыгает на костылях по всей больнице и уже отыскал источник марихуаны. К тому же нашел двадцатидвухлетнюю сестричку и всерьез подумывает о женитьбе. Готов держать пари, что выберется из больницы раньше тебя. Сказал, что ставит восемь против пяти.

Деймон усмехнулся.

— Может, мы вместе и освободимся.

— Я сказала ему, что независимо от того, кто выйдет первым, он должен оставаться у нас, пока окончательно не расстанется со своими костылями.

— У тебя на руках окажутся двое старых калек. Почему бы тебе не нанять приходящую медсестру?

— Вы двое можете изображать из себя калек сколько влезет, — решительно парировала Шейла, — но мне никакая помощь не нужна. Ты меня знаешь. У меня все плясать будут.

— Тут уж ты не врешь, — Деймон взял ее за руку. — Когда я вот так держу тебя за руку, — нежно сказал он, — я чувствую, что мне ничего не угрожает.

Желудок проняла внезапная боль, и он невольно сжал руку Шейлы.

— Что с тобой? — встревоженно спросила она.

— Ничего особенного. — Он попытался улыбнуться. — Последний привет от картофельного салата Дорис. — Ему хотелось, чтобы время летело быстрее и обещанное ему успокоительное скорее оказало свое действие. Впервые в жизни он мечтал впасть в забытье.