Допустимые потери

Он находился на судне. Стоял на коленях, ноги были привязаны к деревянному брусу перед ним, а рядом, привязанный таким же образом и тоже на коленях, стоял незнакомый человек. Две медсестры сновали вверх и вниз по трапу, ведущему на другую палубу. Это были Джулия Ларш и, скорее всего, ее дочь: они были очень похожи. Проходили мимо, не обращая внимания на стоны Деймона и другого человека, молящих о глотке воды. Наконец Джулия Ларш с раздражением подошла к ним. Она не подала виду, что узнает отца своего ребенка.

— Тебе дадут пить в полдень, — сказала она. — А пока заткнись.

Внутренние часы продолжали идти, и теперь все было нормально. Движения стрелок на большом циферблате заметить было нельзя. Они стояли на двадцати минутах десятого.

Нечеловеческим усилием он удерживал себя от желания взглянуть на часы, пока не решил, что прошло не меньше часа. Но было всего двадцать пять минут десятого. Человек, привязанный рядом с ним, стонал все громче, и кто бы ни показывался на трапе, Джулия Ларш или ее дочь, он хрипел, еле шевеля распухшими губами: «Воды! Воды!»

Потом стоны человека ослабели, и в забытьи он стал перекатывать голову из стороны в сторону. Деймон был бы рад что-нибудь сделать для него, даже прикончить его и тем прекратить мучения, но со связанными руками и вспухшим во рту языком он мог издавать только невнятные звуки сочувствия. Это был самый длинный период в жизни Деймона, длиннее, чем путешествие в Европу, длиннее, чем любой переход через Северную Атлантику во время войны. Когда он наконец позволил себе взглянуть на часы, была одна минута двенадцатого. Искоса бросил взгляд на человека рядом. Тот издал последний слабый стон, как вздох ребенка, и голова его упала. Он умер.

Деймон слышал, как корабельные склянки отбили полдень. С кувшином воды и двумя стаканами появилась Джулия Ларш.

— А где другой? — спросила она.

— Он мертв. — Облизывая губы, Деймон жадно наблюдал, как Джулия наливала стакан воды. Он посмотрел на второго человека. Лохмотья, привязанные к деревянному брусу, по-прежнему были здесь, но тело исчезло.

— Они забрали его, или он превратился в энергию и улетучился, — тупо сказал Деймон, наблюдая, как Джулия ставит кувшин и стакан на палубу, чтобы развязать ему руки. Схватив стакан, он опустошил его и протянул, чтобы его наполнили снова. С бесстрастным выражением лица Джулия исполнила его просьбу, и он снова опустошил его одним глотком. Утолив наконец жажду, он укоризненно сказал Джулии: — Если бы ты пришла на две минуты раньше, он бы жил.

Джулия равнодушно пожала плечами.

— Закон есть закон.

После этого он мог пить, сколько хотел. Шейла приносила ему по шесть маленьких баночек холодного апельсинового сока, и, наслаждаясь потрясающим ароматом льющегося в горло напитка, он чувствовал, что ему его постоянно не хватает. Волшебник и его высохшая помощница исчезли, и из всех врачей, которые заходили в отделение реанимации, к Деймону подошел только маленький человек с совиным лицом и в роговых очках, который делал ему трахеотомию. Он сказал, что хочет заменить трубку в горле, и если Деймон научится затыкать дырку в новой трубке, то сможет разговаривать. Это был доктор Левин, единственный, кто подбадривал Деймона, и поэтому нравился ему.

На следующее утро доктор Левин явился, как и обещал.

— Первым делом, — сказал он, — мы вытащим эту штуку. — Он взялся за изогнутую пластиковую трубку, подсоединенную к емкости с питательной смесью, висевшей над головой Деймона. — Доктор Цинфандель сказал, что вам уже пора есть нормально.

Деймон со страхом смотрел на него. Он был уверен, что есть нормально уже не сможет, и его ждет голодная смерть. Но доктор Левин уверенным легким движением извлек из носа Деймона трубку и засунул ее в мешок, висевший на том же штативе. Затем он ввел новую трубку, дающую возможность дышать, и Деймон тут же попытался издать невнятные звуки, лишь отдаление напоминавшие речь.

— Немножко будет неприятно, — сказал доктор. — Словом, поболит. Но все быстро пройдет, и если я дам вам обезболивающее, вы даже уколы не будете чувствовать. — Затем, бесцеремонно принявшись за дело, он извлек из горла старую, полуокислившуюся трубку и вставил новую. Доктор был прав, сказав, что будет больно, но так как Шейла и Оливер были тут же, взволнованно наблюдая за ним, он постарался не показать виду.

Изгиб новой металлической трубки как-то мешал ему в горле.

— А теперь… — доктор Левин, как флейтист, заткнул дырку в трубке, — сделайте глубокий вдох и попробуйте заговорить.

Деймон глубоко вдохнул воздух. Его охватил страх. Несмотря на слова врача, он был уверен, что заговорить ему не удастся. Но сказал он четко и ясно, хотя голос у него был с неким металлическим оттенком:

— Заберите меня отсюда.

Оливер и Шейла рассмеялись, и в смехе Шейлы была высокая истерическая нота.

— Теперь попробуйте еще раз, — сказал доктор Левин.

Деймон покачал головой. Для первого дня он сказал достаточно.