Дорога

— Тут другое дело. Кто-нибудь из вас пытался реабилитировать заключенных? Давали ли им надежду на шанс выйти на свободу? Мы не выставляем наших заключенных на всеобщее обозрение, как животных в зоопарке.

— Существ, заточенных здесь, уже не спасти. Если честно, то мало кто из демонов когда-либо отваживался спуститься сюда, чтобы посмотреть на них вживую. Я, вероятно, единственный, кто видел, на что способен каждый из демонов и существ за печатями.

— Зачем ты изучал их? — спросила я.

— Мои предки заточили их. Значит, я должен был выяснить, что держу взаперти и с чем столкнусь в случае, если твари вырвутся на свободу.

Кобаль никогда не шутил с врагами, убивая, не моргнув глазом, но ему навряд ли нравилось наблюдать за заключенными.

— Когда-то у каждого из этих существ была причина для существования. Они приносили хоть какую-то пользу, наказывая души. Но в какой-то момент мерзости обращались против демонов и адских созданий, пытались проникнуть в районы, где им не место, начинали сражения, которые не могли выиграть, или переходили на сторону Люцифера, — разъяснил Кобаль. — Все кардинально изменилось с тех пор, как люди нарушили баланс.

— Души могут входить в печати? — спросил Хок.

— Да, — кивнул Кобаль. — Многие заблудшие призраки настолько дезориентированы или истощены, что находят путь в самые глубокие глубины. Другие пытаются спрятаться здесь, но в итоге находят нечто гораздо худшее. Демоны и многие существа за печатями могут заставить призрака принять человеческий облик, чтобы тот испытал все возможные муки из человеческой жизни.

— Например, горгульи, питающиеся плотью, — подсказал Корсон.

— Или моя бородатая леди, — добавил Магнус.

Образы, вызванные в воображении словами, заставили меня содрогнуться. Я еще раз нервно взглянула на потолок, хотя горгульи давным-давно покинули Ад. Впрочем, среди стен могло прятаться нечто столь же отвратительное или еще хуже.

— Как твоим предкам удалось поймать и запереть всех этих существ? — спросила я, когда мы продолжили путь через сломанные печати.

— Было сложно, но у них была поддержка демонов. Варколак с помощью силы может создавать настолько прочный барьер, что человеческая сталь будет казаться листком бумаги. Поэтому только варколак умеет вскрывать эти печати… по крайней мере, так было на протяжении тысячелетий. Сейчас же я не знаю, что происходит, — Кобаль нахмурился, произнося последние слова. На его виске запульсировала вена, а челюсть напряглась.

Я успокаивающе провела руками по его груди, но он не расслабился.

— Вероятно, существует еще один варколак? — предположила я. — И именно он рушит печати?

— Существование двух варколаков одновременно исключено. Такого никогда не происходило раньше. Значит, не случится и сейчас. К тому же ни один варколак не стал бы помогать Люциферу, — возразил Магнус.

— Ага, а мы все были уверены, что Ад на Земле — это просто выражение, не больше, — парировала я.

— Он прав, — произнес Кобаль и сжал мое колено. — Я родился уже с осознанием, что должен защищать Ад и его обитателей, а не уничтожать их и отдавать в рабство.

— Что будет с существами, которые до си пор находятся за печатями, и с теми, кто успел сбежать? — поинтересовался Хок.

— У них больше нет причин существовать, — ответил Кобаль. — Равновесие навсегда нарушено. Возможно, у них есть цель, но мы уже не вернемся на прежний путь. Оставить тварей жить, значит подвергнуть все живое риску. Заключённые при любом раскладе останутся угрозой как для людей, так и для демонов. При первой же возможности я уничтожу всех, кто до сих пор сидит за печатями. А на сбежавших будут охотиться до полного истребления.

Я ощутила пульсацию силы в его мышцах. Я вновь прижалась губами к его шее, но не для того, чтобы избежать зловония, а для того, чтобы просто быть ближе.

— Знай, что я люблю тебя, — прошептала я ему на ухо.

Кобаль повернул голову, встретившись со мной взглядом. Его наполовину янтарные, наполовину обсидиановые глаза мерцали, выражая борьбу за контроль.

— А я тебя. Ты все, что у меня есть.

Отвернувшись, он сосредоточился на своем пути, усеянном мертвецами и обломками печатей.

— Пора опустить меня.

— Ривер…

— Мы почти дошли. Я не должна сковывать твои движения.

Кобаль вновь сжал ладонями мои колени, но не стал препятствовать моему спуску. Мы продолжили путь мимо павших печатей. Я изо всех сил старалась не думать о том, на что наступали мои ноги, и старалась смотреть только прямо перед собой. Когда я все же рискнула оглянуться, то почувствовала, как волосы на моем затылке встали дыбом. Гончие с опущенными головами и вздыбленной шерстью бесшумно крались позади нас.

Я знал, что целью были явно не мы, но выражение лиц и поза псов ясно говорила о намерении поохотиться за горой мяса.

— Почему они не погнались за гоблинами, которые убежали в туннели? — пробормотала я, сглотнув комок в горле.

— Их приказом было охранять печати, что они и делали, — ответил Кобаль.