Дорога

Уже пушистый хохолок
На кукурузах зацветает,
Уже утрами залетает
За ставни бодрый холодок, —
А розы все еще в цвету,
Как чудо радостное юга.
И вечерами на мосту
Целует рыбака подруга.
И медлит солнце на холмах,
На золотых струях Гаронны,
Покуда осень, как монах,
Кладет смиренные поклоны.

Прогулка с сыном

Булонский лес осенним утром,
Туман, прохлада и роса,
И солнце, вялым перламутром
Плывущее на небеса.

Красива ранняя прогулка,
Когда сентябрь зажег костры.
Шаги в аллеях слышны гулко,
И камни гравия остры.

Мне мил осенний холод зрелый.
Иду я с мальчиком моим
По этим светлым, опустелым,
Дорогам влажно-золотым.

Лелея творческую скуку,
Мне хорошо без слов брести
И друга маленькую руку
В своей, уверенной, нести.

«Босоногий мальчик смуглый…»

Босоногий мальчик смуглый
Топчет спелый виноград.
Сок стекает в желоб круглый.
В темных бочках бродит яд.

Наклонись-ка! Не отрада ль
Слышать ухом жаркий гул,
Словно лавы виноградарь
С кислой пеной зачерпнул!

Над сараем зной и мухи.
Пусть. Ведь сказано давно:
Если дни и ночи сухи —
Будет доброе вино.

23 сентября 1921

«С севера — болота и леса…»

С севера — болота и леса,
С юга — степи, с запада — Карпаты,
Тусклая над морем полоса —
Балтики зловещие закаты.

А с востока — дали, дали, дали,
Зори, ветер, песни, облака,
Золото и сосны на Урале
И руды железная река.

Ходят в реках рыбы-исполины,
Рыщут в пущах злые кабаны,
Стонет в поле голос лебединый,
Дикий голос воли и весны.

Зреет в небе, зреет, словно колос,
Узкая медовая луна…
Помнит сердце, помнит! Укололось
Памятью на вечны времена.

Видно, не забыть уж мне до гроба
Этого хмельного пития,
Что испили мы с тобою оба,
Родина моя!

Декабрь 1920. Париж

Свет уединенный (1906–1921)

«Звуки колыбельные доносятся ко мне…»

Звуки колыбельные доносятся ко мне.
Чей-то голос ласковый задумчиво звенит,
Сказку монотонную кому-то говорит…
Тени расплываются, сливаются во мгле.
У окна раскрытого задумалась весна,
И заря вечерняя с далекой высоты
Бросила последние, багряные цветы,
И неслышно в комнаты спустилась тишина.
Смолкла сказка длинная… Затихла… Вот опять
Зазвенела в сумраке бледнеющего дня.
Голос тихий, ласковый баюкает меня…
Чей он? Разве знаю я и разве надо знать?

«И мне горит звезда в пустынном мире…»

И мне горит звезда в пустынном мире,
И мне грозит стрела на бранном поле,
И мне готов венок на каждом пире,
И мне вскипает горечь в каждой боли.

Не затеряешь, смерть, меня вовеки!
Я — эхо, брошенное с гор в долины.
Да повторюсь я в каждом человеке,
Как новый взлет волны, всегда единой.

1915

«Как много рассказать без слова…»