Дорога

На следующий день ближе к вечеру, когда они подошли к повороту дороги, мальчик вдруг остановился и положил руку на тележку. Прошептал:

– Папа.

Отец поднял голову. Впереди на дороге маячила фигура: человек шел согнувшись, с трудом передвигая ноги.

Отец стоял, облокотившись на ручку тележки. Пробормотал:

– Ну, кого еще черти принесли?

– Что же нам делать, пап?

– Может, это западня.

– И что будем делать?

– Давай пойдем за ним. Посмотрим, обернется он или нет.

– Давай.

Путник явно не собирался оборачиваться. Какое-то время они просто шли за ним, а потом ускорили шаг и нагнали его. Старик, невысокого роста, сутулый. За плечами – армейский рюкзак с привязанным сверху одеялом. В руках очищенная от коры палка – нащупывает ею дорогу. Увидев их, отошел к самой обочине и повернулся к ним лицом. Смотрит опасливо. Челюсть подвязана грязнущим полотенцем, будто зубная боль его замучила. Воняет невыносимо. Не то чтобы от них самих уж очень хорошо пахло, и все же…

– У меня ничего нет. Хотите – проверьте.

– Мы не грабители.

Повернул голову так, чтобы лучше слышать:

– Что?

– Говорю, мы не грабители.

– Кто же вы тогда?

Что они могли сказать ему в ответ? Старик вытер нос рукой и стоял в ожидании. Ноги обернуты в тряпки и куски картона и перевязаны зелеными веревками, сквозь дырки и прорехи в одежде видны слои отвратительных лохмотьев. Как-то вдруг сник. Оперся на палку, и опустился на дорогу, и сел прямо в кучу пепла, закрыв одной рукой голову. Стал похож на ворох тряпья, упавший с тележки. Они подошли поближе и остановились.

– Эй, послушайте!

Мальчик нагнулся к старику и прикоснулся рукой к его плечу.

– Пап, он напуган. Он очень боится.

Отец оглядел дорогу.

– Если это засада, убью его первым.

– Пап, он просто боится.

– Скажи ему, что мы его не обидим.

Старик качал головой из стороны в сторону, вцепившись пальцами в грязные волосы. Мальчик посмотрел на отца.

– Может, он думает, что мы ему привиделись?

– И кто же мы тогда, по его мнению?

– Я не знаю.

– Нам нельзя здесь задерживаться. Надо идти дальше.

– Он боится, папа.

– Не советую тебе прикасаться к нему.

– А может, дадим ему поесть?

Стоял, смотрел на дорогу. Прошептал:

– Черт побери. – Посмотрел на старика. Ну что, он превратится в бога, а они – в деревья? Сказал: – Ну хорошо, хорошо.

Развязал полиэтилен на тележке, откинул его в сторону и, порывшись в банках, выудил одну – с фруктовым салатом, достал открывалку из кармана, открыл банку, отогнул крышку, пошел обратно и, присев, передал банку сыну.

– А ложка?

– Ложка ему не положена.

Мальчик взял банку и протянул ее старику, прошептав:

– Возьмите. Вот.

Старик поднял глаза и посмотрел на мальчика. Тот совал ему банку. Похоже, будто на дороге кто-то наткнулся на раненого стервятника и пытается его накормить. Мальчик повторял:

– Не бойтесь.

Старик опустил руки. Заморгал. Серо-голубые глаза. Глубоко спрятаны в мешочках между тонких забитых грязью морщин.

– Да берите же.

Старик протянул костлявую скрюченную руку, взял банку, прижал к груди.

– Ешьте, это вкусно.

Мальчик поднес к губам воображаемый сосуд и сделал глотательное движение. Старик посмотрел на банку. Перехватил покрепче и поднял, поводя носом. Длинные желтоватые паучьи пальцы поскребли по металлу. Потом наклонил банку и отпил. Жидкость потекла вниз по немытой бороде. Опустил банку, долго, с трудом жевал. С усилием проглотил, так что голова дернулась. Ребенок прошептал:

– Пап, смотри, ест.

– Да, вижу.

Мальчик повернулся к отцу. Тот сказал:

– Я догадываюсь, о чем ты хочешь попросить. Сразу говорю: «Нет!»

– Ну и что я хотел спросить?

– Не можем ли мы взять его с собой? Нет, не можем.

– Я знаю.

– Ты знаешь?

– Да.

– Ну хорошо.

– Мы можем ему еще что-нибудь дать?

– Сначала убедимся, что он с этим справится.

Смотрели, как он ест. Закончив, уставился на пустую банку, может, в надежде, что она, как по волшебству, наполнится!

– Что ты хочешь ему дать?

– А ты как думаешь?

– Я-то думаю, что ничего ему давать не надо. Что бы ты хотел?

– Могли бы приготовить что-нибудь на плитке. А он бы с нами поел.

– На ночлеге?

– Ну да.

Отец посмотрел на старика и на дорогу. Сказал:

– Ладно. Но завтра мы идем дальше.

Мальчик промолчал.

– Это все, на что я согласен.

– Хорошо.

– «Хорошо» означает «договорились раз и навсегда». Означает, что завтра ты не начнешь канючить.

– Это как – «канючить»?

– Это значит, что завтра ты не заведешь об этом разговор и не примешься меня переубеждать. Никаких переговоров. Договорились, и точка.

– Хорошо.

– Вот и отлично.

Они помогли старику встать и подали ему палку. Едва ли весит больше ста фунтов. Стоит и неуверенно оглядывается. Отец забрал у него пустую банку и закинул подальше в лес. Старик попытался отдать ему палку, но отец оттолкнул его руку. Спросил:

– Когда вы в последний раз ели?

– Я не знаю.

– Вы не помните?

– Только что ел.

– Хотите поесть с нами?

– Не знаю.

– Не знаете?

– Что поесть?

– Может, тушеную говядину. С крекерами. Выпить кофе.

– Что я должен за это сделать?

– Сказать нам, что произошло с миром.

– Что?

– Ничего нам от вас не надо. Вы идти можете?

– Я могу идти. – Посмотрел на мальчика. – Ты ведь маленький мальчик?