Дорога домой

— Может, ты чего-нибудь придумаешь, а? Чтоб нам не разлучаться насовсем. Ну, если, конечно, ты тоже хочешь быть со мной. А то вдруг я тебе надоесть успела за эти дни. Да и мало ли у тебя красивых девушек на примете. Зачем тебе такая посредственность?

Я тяжко вздохнула и плюхнулась на подушку. Ну вот, опять начинаю себя накручивать. Да и если со стороны кто посмотрит — сижу тут, сама с собой разговариваю. Как душевнобольная, право слово.

— Ладно, что-то меня совсем не туда понесло. Давай спать, — предложила я и поплотнее закуталась в одеяло. Секунду поразмыслила и следом накрыла и феникса. Вдруг они мерзлявые.

И вот я уже начала потихоньку проваливаться в сон, как с улицы вдруг донеслись леденящие душу крики.

— Мы все умрем! — визжал кто-то высоким женским голосом.

— Это конец! — вторил ему мужской.

Признаться честно, спать хотелось ну очень сильно. Но любопытство, а вместе с ним и чувство самосохранения оказались сильнее. Подскочила на кровати и ринулась к окну.

Ожидала я увидеть что угодно: пожар, наводнение, цунами, кучу зомби, атакующих мирный поселок, но уж никак не это. На улицу, казалось, высыпал весь местный люд. Кто-то охал, кто-то ахал, кто-то, судя по сложенным лодочкой ладошкам, усердно молился, кто-то попросту хватался за голову, но все они непременно падали на колени, стоило завидеть сверкающую холодными голубыми искрами фигуру. Я присмотрелась повнимательнее и с ужасом признала в этой самой фигуре нашего рогатого друга.

— Твою ж… маковку! — выругалась вслух, в оба глаза таращась на лося, что, принюхиваясь, шел себе по дорожке, и на простой люд, что сгибался перед ним в три погибели.

Нет, все-таки странные эти местные. Ну подумаешь — лось, подумаешь — светится. Чего реагировать-то так?

Короче, любопытство свербело в одном месте, а потому я скоренько оделась и, особо не церемонясь, толкнула гремлина в бок.

— Эй, спящая красавица, вставай! — громким шепотом позвала Хевирима, стараясь не разбудить сестрицу и прикорнувшего на моей подушке феникса. Гремлин сонно перевернулся на другой бок, а потому толчок пришлось повторить. — Кому говорю, поднимайся, живо!

— А? Что? Это не я! — с ходу выпалил тот, принимая вертикальное положение.

Вот ведь, как чувствует, что сейчас ему попадет.

— Ага, как же, не виноват он! А кто тогда виноват?

— В чем? — непонимающе моргнул малорослик.

— В окно глянь — узнаешь, в чем, — зло прошипела я.

Гремлин сразу последовал совету. Забрался на спинку кресла, прямо с нее соскочил на подоконник и, завидев светящегося лося, испуганно побледнел.

— Ой… Кажется, я с заклинанием что-то напутал, — выдавил гремлин и начал что-то судорожно прикидывать на пальцах, явно пытаясь понять, где накосячил с расчетами.

Ждать, пока он что-то выяснит, желания не было. А потому я лишь схватила его за шкирку и выволокла за дверь. Благо спал он одетым.

— Куда мы? — пискнул малорослик, смешно болтая в воздухе руками и ногами.

— На разведку! — сообщила я горе-работничку и все же поставила его на пол. Маленький-то маленький — но тяжелый, зараза!

На первом этаже постоялого двора царил сущий хаос. Большинство постояльцев прилипло к окнам, жадно всматриваясь в чудесное явление искрящегося лося. Иные же в панике носились по помещению. Гремели сумками и какими-то тюками. Кто-то особенно впечатлительный надрывно стенал и выл, забившись в угол. А несколько дюжих молодцев, скучковавшись за столом, откровенно пытались надраться, и, судя по горемычным минам, повод тому был отнюдь не радостный.

— Простите, уважаемый, а что происходит? — попыталась прояснить ситуацию у пробегавшего мимо всклокоченного хозяина постоялого двора.

— Так же ж Вестник явился! — с горящими не то от азарта, не то от страха глазами выпалил мужчина.

— Какой еще вестник? — не поняла я.

— Грядущего конца света, — выдал хозяин, глядя на меня ошалелым, совершенно невменяемым взглядом, и, вырвавшись из слабого хвата, побежал дальше.

Н-да, кто-то тут явно не дружит с головой.

Решительно направилась на улицу, дабы воочию увидеть, что же так напугало несчастных жителей поселения, названия которого я даже не потрудилась запомнить.

— О Создатель, чем заслужили мы твой гнев? Смилуйся над рабами своими грешными. Не отдай на погибель верную, — голосили со всех сторон.

— Молим тебя, о Всевышний, отврати несчастье. Отведи смерть стороной. Не дай Вестнику своему смертоносному против нас обратиться. Молим тебя о пощаде!

Да, странные у них тут представления о вестниках конца света. Не знай я, что это за лось, приняла бы его за скакуна, выбившегося из упряжки Санта-Клауса. И не важно, что не олень. Я все равно их толком не различаю. Рога есть, копыта есть. Остальное не важно. А светится, светится-то как! Красотища. Мерцает, будто северное сияние по шкуре разлилось. Чудо, а не лось. Так бы и любовалась. А эти невежды вестником смерти несчастное животное нарекли.

— Это все, конечно, очень красиво и трагично до глубины души, но что делать-то будем? — обратилась к Хевириму, что стоял за моей спиной, испуганно втянув голову в плечи.