Дорога домой

Почему мы, собственно, решили идти в трюме «Пули»? «Алада» – трёхтактовый корабль. Такт – это гарантированный прыжок в обе стороны. «Трёхтактовый» – это три туда, три обратно, и всё. То есть у нас в запасе шесть прыжков. Нет, можно прыгнуть и ещё, причём много раз, только это уже лотерея. С каждым прыжком накапливается ошибка в настройке гиперпривода, или в юстировке, как говорят пилоты. Когда запас хода – по-пилотски норма юстировки, – заканчивается, то ошибка уже такая, что можно слегка промахнуться. Представляете, что такое «слегка» в космосе? Ну да, несколько светолет. И идти их придётся на разгонной скорости, иначе вообще не дойдёшь. Ну, или ждать, когда прилетит спасатель. В принципе, ничего страшного, только вот это идеальный вариант. Потому как в любом другом случае промах будет весьма и весьма значительный, а спасателя можно и не дождаться…

Я когда узнал об этом, спросил у Инге, а можно ли сделать эту калибровку в космосе. Она меня тогда поправила, мол, это мы, канониры, калибруем оружие, а они, пилоты – вернее даже не пилоты, а навигаторы, – проводят юстировку гиперпривода. А потом добавила, что в космосе её выполнить невозможно. То есть можно, но всё равно это будет «шестой прыжок». Это знаете что такое? И у военных, и в гражданском флоте корабли чаще всего двухтактовые. Вот ручная юстировка вам и даст точность шестого прыжка на двухтактовом приводе. То есть куда-то в тот район, с точностью до полсотни парсек. А «Пуля» кораблик внеклассовый, и дальность у него побольше нашего на пару прыжков. Короче, решили, что лучше иметь запас хода на двух кораблях, чем на одном.

Как ребята трамбовали «Аладу» в трюм, лучше не рассказывать. Едва втиснули. Инге всех прогнала на «Пулю», от греха подальше и чтобы с советами не лезли, а Ник носился по палубе, выверяя каждый метр и зло шипя на любые предложения помощи.

– Это можно в учебники заносить, – Володя недоверчиво покачал головой. Мы ждали, пока в трюме восстановится давление, чтобы войти и начать крепить «Аладу». – Помню, мы как-то «лебедя» пытались в наш транспортник загнать, так половину трюмного оборудования снесли.

– У нас лучший пилот из тех, кого знаю.

– Это да, – во взгляде нашего второго канонира зажглось восхищение. – А этот Циркач? Работал с ним?

– Лично нет. А вот Игрок работал, и ему я верю. Игрок говорит, что он тоже лучший, – а что? Ну да, и Инге лучшая, и Ник, и Игрок лучший. Просто каждый по-своему.

– Игрок… Игрок это аргумент. Хороший капитан. Игорь о нём много рассказывал…

После такой загрузки Инге вылезла на палубу взмокшая как мышь, поэтому ребята хором отправили её отдыхать. А мне велели проконтролировать. Да уж, девочке моей сейчас тяжело: она только учится руководить, а привыкла-то всё сама делать. Но у нас Володя – канонир-дефлекторист, Ганс инженер, им и карты в руки. А они сказали: «Капитан, отдыхайте. Мы всё сделаем в лучшем виде». Так что все остались бегать вокруг «Алады», а мы в кают-компанию пошли, на «Цирус».

Тут хорошо, тихая музыка, удобные диваны. В уголке пара типичных сангусцев занимаются нетипичным делом: играют в какой-то вариант марсианских шахмат. И, похоже, им это уже порядком надоело, потому что стоило нам войти, как девушка встала:

– Вигдис, полуторный пилот «Пули». А это Асгейр, канонир. Можно просто Виг и Ас.

– Инге, она же Ламбада, капитан и первый пилот «Алады», Тим, просто Тим, главный канонир, – отозвался я.

– Полуторный – это как? – захлопала глазами Инге.

Признаться, мне тоже стало интересно, но я как-то не решился спросить. Сангусцы люди ранимые. Одно дело, когда они сами себя называют «ни то, ни сё», а другое – когда кто-то другой им это скажет. А вдруг рука дёрнется? ПОСС-то вон, в силовой кобуре. Нет, сангусцы прекрасно держат себя в руках и обида не повлияет на их сознательное решение. Но ключевое слово тут «сознательное», а культура у них сложная, с кучей условностей, правил и тонкостей, и понятия о чести такие, что постороннему не разобраться. Круче разве только на Сахай. Так что я предпочитаю не провоцировать их на рефлексы. Мало ли.

– Тут всё просто, – Виг глянула на меня и улыбнулась. Улыбка получилась скупая, но выразительная. – Кстати, Тим, нет ни одного подтверждённого случая, когда сангусец убивал собеседника сразу после нанесённой обиды.

– Прости. Просто не хотел обидеть. И… Ключевое тут «сразу после»?

– Ой, я тебя обидела? – встрепенулась Инге, а потом, поняв, что всё нормально, подозрительно уставилась на нас. – Шутите?

– Нет. Просто ходят слухи, что мы типа больво и убиваем всех, кто нас обидит. Это неправда.

– Не всех, – невозмутимо уточнил Асгейр и заржал, как только до нас дошёл смысл его замечания.

– Насчёт полуторного всё просто. Я вывожу корабль из гипера и провожу первую фазу боя. Если всё плохо, капитан берёт управление на себя, а я отключаюсь.

– В смысле? Он отстраняет тебя от управления? – признаться, я тоже не совсем понял.