Дорога домой или Цена престола

— Ну, не в честь же Сентаса Рея.

— Похоже, этот человек значил для тебя, действительно, очень много, — признала принцесса.

Много ли? Пожалуй, гораздо больше, чем много. Гэбриэл попал к нему пятнадцатилетним мальчишкой, который только что потерял все, что имел и любил. Он не знал, как жить дальше и, тем более, для чего. Он был потерян, он запутался. Помощь Хортона была неоценима...

...Гэбриэл сидел на берегу у самой кромки моря. Ветер трепал волосы, продувал рубаху. Здесь было спокойно.

Недалеко дети играли со щенком. Они пытались искупать его, а щенок делал вид, что сопротивляется, но при этом очень довольно тявкал.

Гэбриэл улыбался, смотря на них. Пусть они были крестьянами и жили в бедности, у них было счастливое детство: семья, друзья, игры, — то, чего никогда не было у него. И все же он чувствовал не зависть, а только грусть.

Шел второй месяц пребывания Гэбриэла в деревне. Несмотря на все его опасения, никто за ним так и не пришел. Хортон как-то обмолвился, что видел отряд всадников на дальнем берегу под утесом, но к деревне они, слава богу, не приближались. Впрочем, сам рыбак никак не связывал появление Гэбриэла с этим отрядом, как-никак Ведьмин Утес был на большом расстоянии от рыбацкой деревни, и это была невероятная удача, что Гэбриэла отнесло течением так далеко.

Хортон оказался потрясающим человеком, ни к кому и никогда еще Гэбриэл не испытывал такого уважения. Этот добрый и бескорыстный человек выходил его и всего за месяц поставил на ноги, а самое главное, он был настолько умен и великодушен, что не задавал вопросов.

Кости срослись на удивление быстро, синяки исчезли, рана на боку затянулась, обещая со временем превратиться в большой уродливый шрам. Было пора уходить. Вот только куда? Этот вопрос мучил его уже давно. Где найдется место и для него?

В рыбацкой деревне было хорошо, и будь его воля, он бы остался здесь, научился бы ловить рыбу, когда-нибудь женился на крестьянской девушке и жил бы долго и счастливо... Но Гэбриэл прекрасно понимал, что это все мечты, оставаясь в деревне, он рисковал привлечь сюда внимание сатанидов, которые сделают с ней то же самое, что и с его родной когда-то.

Нужно было уходить.

— Вот ты где!

Гэбриэл давно услышал приближающиеся шаги Хортона, но не стал оборачиваться.

Старик подошел ближе и присел на корягу, вынесенную волной.

— Ты искал меня? — Гэбриэл поднял на него глаза.

— Да нет, — Хортон махнул рукой. — Лара опять гудит, вот я и вышел пройтись, а тут, смотрю, ты.

Очень хотелось остаться, но Гэбриэл прекрасно понимал, что уже злоупотребил гостеприимством.

— Лара права, я нахлебник, — сказал он, снова устремив взгляд на море.

— Чушь! — возмутился Хортон. — Ты только встал на ноги.

— Я должен уйти.

Несколько минут Хортон не произносил ни слова. Дети убежали по домам, и был слышен только шум волн.

— Ты знаешь, куда ты пойдешь? — после затянувшегося молчания спросил он.

— Нет, — признался Гэбриэл, — куда дорога приведет. Вы рискуете каждый день из-за меня, я должен уйти.

Хортон шумно втянул воздух через сжатые зубы. Они много разговаривали за прошедший месяц, но никогда о прошлом.

— Значит, ты думаешь, тебя будут искать?

Гэбриэл пожал плечами.

— Не думаю, но на всякий случай мне лучше убраться подальше.

— Что ж, малыш, — он по-отечески положил руку ему на плечо, — это твой выбор, и я не стану тебя отговаривать. Я только надеюсь, что ты найдешь свое место в жизни.

— Спасибо.

— Запомни одно: чтобы быть счастливым и на своем месте, ты должен понять, кто ты и для чего ты. Как только ты поймешь, кто ты такой и примешь себя таким, какой ты есть, ты найдешь свой путь. У тебя светлая душа, и ты найдешь свое счастье.

Гэбриэл невесело улыбнулся. Ему казалось, что его душа скорее напоминает темную тучу.

— Мы никогда не говорили об этом, — вдруг снова заговорил Хортон, — но я знаю, что за всадники рыскали под Ведьминым Утесом.

Гэбриэл вздрогнул. Рука старика все еще лежала на его плече, он не мог не почувствовать.

— Не сложно было сопоставить их появление и твое, то, как ты двигаешься, как говоришь. Ты не упал с утеса, ты прыгнул, исправь меня, если я не прав.

— Прав, — глупо было бы теперь отрицать.

— Я прожил долгую жизнь, и не всегда безвылазно жил в этой деревне, — продолжал Хортон, — я повидал мир, и с сатанидами я тоже встречался. Я не хочу лезть к тебе в душу своими вопросами и не хочу знать, почему ты ушел, но я могу сказать тебе одно: с высоты своего жизненного опыта я вижу — ты не такой, как они.

— Спасибо, — ему больше нечего было сказать, никакими словами он не смог бы передать свою благодарность.

Это было прощание.

— Завтра из Вербска, — так назывался близлежащий портовый город, — отходит торговое судно, которое направляется в Миранью, я договорился, они примут тебя на борт и не станут задавать вопросов.

— Но как...

— Я знал, что тебе пора, просто ждал, когда ты сам заговоришь об этом. Помни, ты должен ответить на вопросы: кто ты и для чего ты. И тогда твой путь будет гладким. И я буду ждать, что однажды ты вернешься повидать меня, уже не такой потерянный, как сейчас.