Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

Одним из них был Линдси Фут, сотрудник Crawford, нанятый Кеннеди в качестве гафера «Безумного Макса». Гафер – это специалист по свету, возглавляющий отдел освещения. В случае с малобюджетным «Безумным Максом» им как раз был Фут. Гаферы работают в тесном контакте с операторами, чтобы обеспечить правильное количество света, попадающего в кадр. Это высокотехничное ремесло, которое обычно включает в себя установку оборудования, гелевых фильтров и ламп.

Телевизионное производство зачастую идет гораздо быстрее, чем кинопроизводство, особенно в таком высокоорганизованном месте, как Crawford, где все расписано по минутам. Съемочная группа знала, что должна работать оперативно и эффективно, и ожидала того же от своих (как правило, очень опытных) начальников. Как рассказывает Фут:

«С этими парнями не было никакой возни и никакого дерьма. Люди из Crawford были специально подготовлены. Они не привыкли к подобным вещам, к такой путанице. Для нас это было просто неприемлемо с первого дня съемок “Безумного Макса”. Сразу стало понятно, что дело ведется не очень профессионально, и лучше не становилось».

На фоне всей этой суматохи, проносившихся автомобилей и воплей коллег, ранним мельбурнским утром Джордж Миллер пытался успокоить нервы, осматривая площадку и решая, где расположить камеру. В конце концов, все необходимые элементы были на месте. Борясь с неразберихой, царившей вокруг, художник-постановщик Джон Доудинг судорожно прикреплял к перилам моста желтую (одолженную) телефонную будку.

«У меня не было времени закрепить ее на перилах, потому что все происходило под оры: "Быстро, быстро, быстро, нам нужно снимать", – вспоминает Доудинг. – Так что пришлось оставить будку болтающейся».

Миллер и съемочная группа, включая оператора Дэвида Эггби, звукооператоров и осветителей, были готовы приступить к съемкам. Тим Барнс, единственный актер в этой сцене, стоял на месте и ждал сигнала. В этот момент Миллер поворачивается лицом к Джону Хипуэллу и кричит: «Мы можем сейчас остановить дорожное движение, Джон?»

«Мы можем остановить… что?» Раздосадованный Хипуэлл, который и так считал несправедливым, что его обвиняют в череде испытаний, в которую превратилась парковка, обнаружил, что теперь он, по-видимому, отвечает еще и за трафик на главной автостраде.

«Я крикнул в ответ: "Нет, вообще-то мы не можем остановить движение, Джордж!" – вспоминает Хипуэлл. – Ну, я не мог. Я просто был честен, черт возьми. Существовала проблема безопасности людей, ехавших на машинах по шоссе, и проблема безопасности съемочной группы. Вы хотите, чтобы я остановил движение? Вот бы узнать, каким образом».

Так начался второй этап катастрофы первого производственного дня, поскольку съемочная группа ждала, пока движение будет перекрыто, не зная, кто отвечает за его остановку. Чувствуя себя атакованным по всем фронтам, Джон Хипуэлл наконец принял конкретное решение: он сел в свою машину и уехал. Можно только догадываться, в каком шоке был Миллер, стоя рядом со съемочной группой и наблюдая, как второй помощник режиссера убегает с площадки.

«Я понял, что мы полностью в дерьме: скандал разгорался, все кричали и вопили, – вспоминает Хипуэлл. – Я ничего не мог с этим поделать, поэтому вернулся в офис, чтобы спланировать все на следующий день. Мне очень не хотелось, чтобы подобная сцена повторилась».

В то время как съемки на эстакаде превращались в полосу препятствий, регулировщики движения Стюарт Битти и Эндрю «Слизняк» Джонс стояли на обочине шоссе. Они точно знали, что им нужно делать. Их работа сводилась к единственной обязанности: остановить трафик.