Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

Дело затянулось: оно продолжилось и на следующий день, и на следующий, и на следующий. Позже на неделе менеджер по локациям Джордж Манникс дал показания о беседе, которую он провел с представителем Совета Сиднея, когда тот позвонил им, чтобы узнать об использовании площадки в Кэмпердауне. Город Сидней утверждал, что Мэнникса предупредили о необходимости подать заявку на разрешение привезти свиней. Мэнникс утверждал обратное: никто ему такого не говорил; все было чистой выдумкой. Он упомянул, что делал записи во время телефонного разговора, о котором идет речь, и судья приказал ему представить их в качестве доказательства.

«В своем потрепанном рабочем дневнике я записал имя парня, с которым разговаривал, и его требования, которые нам предстояло выполнить, чтобы все было в порядке, – вспоминает Мэнникс. – Совет настаивал, что меня известили о необходимости подать заявление. Я утверждал, что они этого не делали, и передал свой дневник, немного смущаясь, потому что это не было официальной записью или чем-то подобным. Но они согласились, что Совет не предупредил меня о подаче заявления и что мы придерживались указаний, которые они нам дали».

Предоставление суду дневника Мэнникса, возможно, немного помогло, но этого было недостаточно, чтобы спасти положение Kennedy Miller. Ничто из представленного их командой не перевешивало тревожащие слова Эдвардса о передающихся человеку заболеваниях. Хотя, как оказалось, самый убедительный аргумент Совета обернулся ему во вред. Однажды утром, когда судебные слушания продолжались, эксперты в области здравоохранения и сотрудники Совета единым хором присоединились к Эдвардсу, повторяя, какую опасность могут нести свиньи и как близко они будут находиться к больнице. Мысли Тика Кэрролла ушли в другое русло. Он начал думать о том, как давно существует свинарник его приятеля Джимми Уокера, зная, что на протяжении многих лет у Уокера все в порядке с безопасностью.

Затем его осенило: свиноферма Джимми была свинарником с минимальной заболеваемостью. Такие свинарники, по сути, являются карантинными зонами, где соблюдаются строгие санитарные требования. Туда нельзя входить без защитных костюмов и резиновых сапог. И в таких местах ведется строгий учет.

«Я вдруг понял, что о свинарнике должно быть много официальных данных. Я не знаю, как сегодня, но в те времена существовали федеральные и государственные инспекции, контролировавшие каждое забитое животное, – вспоминает Кэрролл. – Вы получали от них отчет. Мы подсчитали, сколько свиней Джимми должно было пройти через систему мясной инспекции за тот период времени, и их количество оказалось огромным. Тысячи, тысячи и тысячи».

Пока шло судебное разбирательство (а Эдвардс продолжал твердить об опасных болезнях), Кэрролл набросал записку и передал ее адвокату Kennedy Miller – ход, достойный телевизионной судебной драмы. Наконец-то у них появился веский довод.

«С этого момента, – вспоминает Холдер, – я смог доказать, что свиньи, привезенные из свинарника с минимальным уровнем заболеваний, не болеют лептоспирозом или стрептококком. У них нет паразитов и вшей. Марш Эдвардс утверждал, что у свиней обычно есть паразиты. Как правило, возможно, так и есть. Но поскольку я утверждал, что наши свиньи были из свинарника с минимальным количеством болезней, значит, у них нет паразитов. Поэтому его сразу же отшили».

Тик Кэрролл прекрасно помнит, как лицо Эдвардса, главного свидетеля Совета, менялось на глазах, пока тот слушал показания Холдера.