Дорога из Освенцима

– Понятно. Дело в том, что ты больше не хочешь рисковать жизнью. Пожалуй, я понимаю.

– Мне кажется, я достаточно долго занималась этим.

– Боюсь, ты брала на себя больше рисков, подчас необдуманных, чем кто-либо другой. Считай, что больше не работаешь на «скорой».

– Может быть, еще один разок, чтобы попрощаться с Федором и Кириллом. Я здорово привязалась к ним.

– Как сестра?

– Конечно.

– А Александр? Тебе он не безразличен, правда? – (Силка не отвечает.) – Все нормально, никто не запрещает тебе испытывать что-то к мужчине. Я рада, что ты думаешь о будущем.

– Как я могу думать о будущем, находясь здесь?

– Можешь и, я полагаю, думаешь. Возвращайся к работе. Еще один выезд на «скорой». – Выходя с аптечного склада, Елена обнимает Силку и шепчет: – Я так рада за тебя!

* * *

Последнего для Силки выезда «скорой» не приходится долго ждать. В тот день она едет с Федором и Кириллом на очередную аварию на шахте. На этот раз она соблюдает осторожность и просит надзирателя проверить безопасность штольни. Двоих мужчин, заваленных обломками, реанимировать не удается, их должны отвезти в морг на грузовике.

На обратном пути в санчасть Силка сообщает Федору и Кириллу, что больше не может составлять им компанию. Теперь на «скорой» будут работать другие медсестры.

Кирилл молчит, а Федор по доброте своей говорит Силке, какое удовольствие доставляло ему быть в ее компании и наблюдать за ее работой.

По возвращении в больницу Федор по-братски тепло обнимает Силку и целует ее в щеку. Силка поворачивается к Кириллу, ожидая от него того же самого. Тот стоит, отвернувшись от нее и глядя в землю.

– Кирилл, жаль, если ты не одобряешь мое решение уйти из «скорой». Скажешь что-нибудь?

– Что мне сказать, чтобы заставить тебя передумать?

– Не стоит ничего говорить, это то, что мне нужно.

– А как же я? Ты подумала о том, что нужно мне?

– Кирилл, о чем ты говоришь? Какое отношение имеет к тебе мой уход из «скорой»?

– Очевидно, никакого! – с плохо скрываемым гневом произносит он. – До встречи, Силка Кляйн.

– Кирилл, погоди! Разве мы не можем остаться друзьями? Кирилл, прошу тебя, не уходи так!

Не оглядываясь, Кирилл уходит, оставляя Силку в недоумении. Что он такое сказал? И чего не сказал?

Глава 32

– Еще два дня. Боюсь, это все, на что вы можете рассчитывать, – сообщает Елена Александру и Силке.

– Спасибо вам! Постараемся использовать их наилучшим образом. Правда, Силка?

Силка краснеет.

– Мне надо работать, – с запинкой произносит она и убегает прочь.

– Она вернется, – говорит Елена Александру, подмигивая.

У сестринского поста Силка замечает Кирилла:

– Кирилл, привет! Рада тебя видеть.

– Что здесь происходит? – раздраженно спрашивает он.

Озадаченная Силка смотрит туда, куда указывает Кирилл, в сторону Александра.

– Что ты имеешь в виду?

Неужели Кирилл знает, кто напал на Александра? – недоумевает Силка. Если так, то может ли он сообщить тому, кто избил Александра, что тот жив? Нет, Кирилл – друг Силки. Он этого не сделал бы.

– Ты и он, что происходит?

А-а, думает Силка. Это совсем из другой оперы.

– Пожалуй, тебе лучше сейчас уйти, Кирилл, у меня полно работы.

* * *

В конце своей смены Силка берет стул, ставший свидетелем растущей ее с Александром дружбы, и садится рядом с его койкой.

Он негромко рассказывал о своем прошлом, об аресте. В свое время он занимался переводом для советских руководителей, но сливал информацию участникам сопротивления. Его схватили и жестоко пытали: заставляли по многу дней сидеть на табурете голодного, окоченевшего, грязного. Он не выдал ничьих имен.

В голове он сочинял стихи. Его приговорили к каторжным работам в другом лагере. Когда его перевели в административный корпус, он не смог удержаться и стал записывать некоторые стихи. Иногда он прятал строчки стихотворения в каком-нибудь пропагандистском тексте. И тогда он понял, что может поступать таким же образом с информацией. При отправке из лагеря проверяют любой текстовый материал, и Александр опасается, что какой-нибудь смышленый офицер контрразведки догадается об этом.

– Вот такие дела. Но в моих стихах никогда не было радости, – говорит он Силке. – Теперь я встретил тебя, и радость будет. Предвкушаю, как я разделю эту радость с тобой.

Силка смотрит ему прямо в глаза. Она верит, что тоже сможет поделиться с ним счастьем.

– Хочу сказать тебе кое-что еще, – серьезно произносит Александр, и Силка пристально смотрит на него, ждет продолжения. – Я полюбил тебя.

Силка встает, опрокинув стул. Эти несколько слов такие значимые, такие безмерные.

– Силка, останься, пожалуйста, и поговори со мной.

– Прости, Александр. Мне надо подумать. Я пойду.

– Силка, останься, не уходи, – просит Александр.

– Прости, я должна. – Она заставляет себя вновь взглянуть на него. – Увидимся утром.

– Ты подумаешь о том, что я сказал?

Силка молчит, заглядывая вглубь его темно-карих глаз.

– Не смогу думать ни о чем другом.

* * *

Силка стучит в дверь комнаты Раисы в общежитии медсестер. Медсестры живут по два-три человека в каждой комнате, а медсестры из заключенных – в общей спальне в бараке.