Дорога к дому

Раздался визгливый свист микрофона, потом снова заговорила доктор Линн:

– Ради того чтобы все мы могли вернуться домой, прошу вас: больше никаких криков, вспышек фотокамер, никакого швыряния бутылок. Дайте мне спокойно поговорить с собаками.

– Это просто упрямые псы! – крикнул кто-то.

– Уверяю вас, это не так, – раздражённо возразила доктор Линн.

Микрофон, в который она говорила, щёлкнул и отключился. Грузовик снова закачался – старушка спустилась на землю, встала на колени, заглянула под грузовик и с улыбкой поманила к себе собак.

– Мы ей доверяем? – спросила Гизмо.

– Доверяем, – кивнул Макс и пополз вперёд.

Крепыш с Гизмо не отставали. Макс вылез наружу. Слова доктора Линн, похоже, возымели действие: люди за барьерами стояли спокойно и молча наблюдали. За спиной у старушки находились её помощники и человеческая семья Макса.

Касси сжимала в руках и нервно теребила бейсбольную кепку.

– Значит, это из-за меня? – спрашивала она. – Я ведь знала, что они понимают мои слова, но не думала, что их это интересует. Я думала, они просто хотят быть со своими человеческими семьями.

Доктор Линн, стоя на коленях, протянула руку к Максу, Крепышу и Гизмо, чтобы те вдохнули её успокаивающий запах.

– Вы помните Мортимера? – спросила она Бена и Касси.

– Конечно, – откликнулся Бен. – Трудно забыть слона, который ничего не забывает. Буквально.

Почесав Макса за ухом, доктор Линн продолжила:

– Он всегда чувствовал себя одиноким и не находил утешения в общении с другими подопытными животными из «Праксиса». Он хотел быть с себе подобными, но такими же умными, как он. – Одновременно почёсывая подбородки Крепыша и Гизмо, она добавила: – Эти трое нашли способ, как удовлетворить эту потребность. Они не только умны, но ещё и эмоционально развиты до такой степени, какой мы никогда не наблюдали у собак. Пережитые на пути сюда испытания сроднили их. Такой глубокой личной привязанности не встретишь в обычной стае собак, волков или койотов. Они теперь настоящая семья. – Доктор Линн встала и отряхнула пыль с коленей. – Разлучать их будет жестоко.

Чарли и Эмма стали тянуть родителей за рукава.

– Мама! Папа! – воскликнул Чарли. – Мы должны взять их всех к нам домой.

– Не знаю, хорошо ли это, – отозвался отец. – Нам столько всего нужно будет сделать, чтобы поправить дела на ферме. А тут ещё две новые собаки. С ними столько хлопот.

– Может быть, пусть лучше доктора возьмут их к себе, – предложила мама детей.

– Нет! – крикнула Эмма. Она вышла вперёд и села рядом с собаками. Одной рукой обняла Макса, а другой прижала к себе Крепыша и Гизмо. – Они все должны поехать с нами. Макс прошёл невероятно длинный путь, чтобы найти нас, и друзья были с ним. Их теперь нельзя разлучать.

Чарли умоляющим взглядом смотрел на родителей:

– Прошу вас, пусть они поедут с нами домой. Мы будем о них заботиться. И делать всё, что нужно, обещаем!

Родители переглянулись, удивлённо приподняв брови.

– Они такие милые, – заметила мама.

– И не слишком крупные, – поддержал её отец. – Сколько собачьего корма съедает такса?

Макс весело вильнул хвостом.

– Если вам это поможет, – вмешалась доктор Линн, – мой дом находится недалеко от вашего. Я с радостью устрою рядом с ним лабораторию и помогу вам заботиться о собаках, пока мы продолжаем исследования.

Родители Чарли и Эммы склонились друг к другу и тихо о чём-то шептались. Собравшаяся вокруг толпа молча наблюдала.

– Думаешь, они согласятся? – спросила Гизмо, трепеща от радостного ожидания.

– Если не узнают, сколько Крепыш способен слопать.

– Эй, вы там! – игриво зарычал такс.

– Да соглашайтесь вы уже! – раздался откуда-то женский голос.

По толпе волной прокатился смех. Отец с улыбкой потрепал Чарли по голове и сказал:

– Похоже, у нас прибавление в семействе.

Доктор Линн тепло взглянула на собак:

– Ну вот, теперь с вами всё будет хорошо.

– Да! – гавкнул Макс и вскочил на три здоровые лапы. – О, теперь и правда всё хорошо!

Касси хлопнула в ладоши:

– Могу поспорить, так он говорит «да»!

Люди за барьерами стали аплодировать и радостно кричать, а все четверо членов семьи Макса сели рядом с собаками и стали их гладить.

Тьма, которая нависала над Максом весь долгий путь к стене, рассеялась, её выжгло дотла жаркое солнце пустыни.

Семьи – старая и новая – наконец-то соединились в одну.

Два года спустя

Макс проснулся под пение птиц.

Была середина утра, он лежал на крыльце дома. Поморгав, пёс открыл глаза, глянул вверх и увидел на балке под свесом крыши трёх маленьких пёстрых воробьёв – они сидели рядышком, тесно прижавшись друг к другу. Птицы весело чирикали, их ничуть не смущало, что они разбудили одного из обитателей дома.

Запах свежескошенной травы ударил в нос. Макс услышал мычание коров и хрюканье свиней. Работники, насвистывая, закатывали в сарай спрессованное в огромные толстые тюки сено. Где-то тарахтел мотор культиватора.

– Дядя Макс, дядя Макс! – раздался щенячий голосок.