Дорога к Мертвой горе, или Снова о группе Дятлова

Позже, после знаменитого «дела Рокотова», кары за нелегальный оборот инвалюты и золота ужесточат еще сильнее, но это всё будет позже. А зимой 1958/59 годов «черным старателям», повторим, грозил штраф в пятьсот рублей, при самых же неблагоприятных обстоятельствах — полугодовая отсидка.

Есть ли смысл идти под расстрельную статью, чтобы избежать такого наказания? Более чем сомнительно.

Правда, имеется один нюанс. Советские законы не возбраняли старателям работать лотком и лопатой везде, кроме:

— площадей с разведанными запасами;

— рудных отвалов и хвостохранилищ действующих золотодобывающих предприятий;

— территорий заповедников, государственных природных национальных парков, государственных заказников, памятников природы и культуры.

Причем в случае нарушения первых двух пунктов применялась иная статья, куда более серьезная — о хищении социалистической собственности, там пятьюстами рублями дело не обошлось бы, можно было присесть на нары надолго.

Да вот только дятловцы не проходили через запретные для вольного старательства территории. Не встречалось у них на пути ни действующих золотодобывающих предприятий, ни площадей с разведанными запасами.

С какой стороны ни взгляни — случайная встреча со старателями ничем дурным обернуться для туристов не могла. Что бы они ни увидели, что бы ни сфотографировали — не могла.

Чтобы наступили фатальные последствия, дятловцы должны были сделать нечто большее.

* * *

Мы привыкли считать поселок 2-й Северный нежилым и заброшенным, но так ли это было на самом деле?

Туда был накатан зимник. Не стоит думать, что лошадка дедушки Славы брела туда по целине, благо слой снега на льду не толстый, ветер сдувает. На другой реке такое могло пройти, но Лозьва в верхнем своем течении (а короткая Ауспия на всем протяжении) — река достаточно быстрая и с родниками, бьющими со дна, — на ней много едва подмерзших мест с тоненьким ледком.

Юдин свидетельствует в своем дневнике: «…Много теплых, горячих ключей. Часты незамерзающие полыньи и места, где всегда под слоем снежка незамерзающая вода и после таких мест надо сдирать с лыж наледь». Дятловцы проскакивали такие присыпанные снежком места на лыжах, а лошадка дедушки Славы, весящая около четырех центнеров, непременно ухнула бы там под лед и утянула бы за собой сани. Без зимника, огибающего опасные места с подмытым льдом, никак не обойтись. Дятловцы в пути к 2-му Северному с зимника сходили, и не раз: им было неимоверно скучно тащиться со скоростью 4 километра в час — и тут же влетали в промоины, чистили лыжи и шли дальше. Для лошади и саней первая промоина стала бы последней.

Более того, в якобы заброшенном поселке стоял относительно пригодный для жилья дом, в котором регулярно бывали люди и топили печь.

Именно так — всякий, кто пытался растопить печь, на вид вполне исправную, в действительно нежилом доме, не даст соврать: в большинстве случав дело завершается тем, что дым валит не в трубу, как ему полагается, а в помещение. Особенно зимой. Ветер наносит в не функционирующую трубу листья, птицы обожают вить там гнезда, зимой на все это хозяйство ложится снег — и получается пробка, напрочь перекрывающая дымоход.

Чтобы печка работала исправно, ее надо регулярно топить. Либо начинать процесс топки с прочистки трубы. Дятловцы на крышу не лазали, дымоход не прочищали — печка сразу заработала, как положено.

Еще один признак обитаемости места — прорубь на реке Лозьве. Не промоина, именно прорубь. Ее Огнев указал как примету: дескать, прорублена как раз напротив того самого дома, пригодного для ночевки.

Кто-то регулярно, по меньшей мере раз в неделю, бывал во 2-м Северном. Жил в доме, топил печку, расчищал прорубь от наросшего льда.

Наверное, туда регулярно наведывался «дедушка Слава»? Не самочинно, а с заданиями от Ряжнева?

Есть упоминание, что, доставив вещи дятловцев, обратно он уехал не порожняком — загрузил свои сани металлическими трубами.

Трубы, применяемые для кернового бурения — прочные, с толстыми стенками, к тому же легко соединяющиеся меж собой без сварки, (муфтами либо наружной/внутренней резьбой), — пригодятся в любом хозяйстве. После геологов осталось немало и другого полезного барахла: «Много-много домов, складов, помещений, старых машин, станков. Всё заброшенное с 1952 года. Здесь работала геологич. экспедиция, что могли вывезли, остальное актировали и бросили», — свидетельствует в своем дневнике Юдин.

Можно предположить, что Велюкевичус помаленьку вывозил все, что могло пригодиться лесозаготовителям. И прорубь на реке поддерживал в рабочем состоянии тоже он: набрать водички, чайку вскипятить, напоить лошадку.

Складную картинку портит одна деталь: прорубь была чересчур велика для нужд «дедушки Славы». Вспомним, как ее обнаружили дятловцы: прикатив в темноте, оставив и лошадку, и возницу далеко позади. «Поздно ночью, в сплошной темноте нашли поселок и только по проруби догадались, где изба», — пишет в общем дневнике Дорошенко.