Дорога к победе

- А что сейчас в деревне! - поглядывая, высоко ли еще солнце, рассказывает Вася, - всех от мала до велика выгнали в поле на уборку урожая. Урожай, говорит бригадир, должен быть хорошим. Из-за недостатка мужчин заставили рожь косить женщин. Работа кипит. Даже ребятишки собирают колоски и сдают на ток. Сразу же с тока зерно в заготконтору. Обложили каждый двор заданием по сдаче молока, яиц, масла и мяса.

- А самим что же есть? - прервав его рассказ, спросила Оля.

- А что останется. Говорят, вы и на картошке проживете, - поясняет Вася, - а это для фронта надо. Особенно давит людей заем. Уполномоченные по займу лютуют, почти каждый день ходят по дворам, как будто деньги на деревьях растут и их снимают ежедневно. Люди стали прятаться, как услышат, что по займу ходят, замок на двери и в огород или еще куда, лишь бы скрыться с глаз. Пересидят, пока те уйдут, и снова во двор. Так они стали навещать дворы выборочно и внезапно: поздно вечером и рано утром. А Дуська Болдырева погнала их кочергой из хаты. "Если еще раз заявитесь, - кричала на всю улицу, - кипятком обварю".

- И что же они? - спросила Оля.

- Грозились судом, но так до сих пор ничего не слышно. Да и что с нее взять. Одна работает, а трое на плечах. И во дворе три курицы.

- Ну что, девчонки, пора мне ехать, - говорит Вася, поглядывая на закат. - Не меньше трех часов болтаться в дороге, а то и все четыре. Сумерки в дороге застанут.

- Позавидуешь тебе, Вася, - говорит Оля. - Ты сегодня дома спать будешь, а нам так надоел этот амбар, что глаза на него не смотрели бы.

- Ничего, Оль, не расстраивайся, - успокаивает ее Вася. - Осталось, как я сегодня слышал, недолго вам здесь быть. Два-три дня как-нибудь потерпите. Я буду просить председателя, чтобы он меня послал за вами. Приеду рано. Вы еще спать будете. Теперь дорога мне знакомая.

- Приезжай, Вась, будем ждать, - попросила Оля.

- А что же матери передать? - вставая, спросил Вася.

- А что ей передавать? За продукты спасибо, а в остальном, что сам видел, то и расскажешь.

А у самой на глазах слезы.

Вскоре Вася уехал. Девушки, проводив его, как-то приуныли. Каждая дома оставила мать, братьев и сестер, с которыми часто ссорились и даже дрались. А сейчас, вдали от дома, они чувствовались такими родными и близкими, что невольно на глаза набегала непрошеная слеза.

- Эх, девчонки, как мне хочется домой! - вдруг среди установившейся тишины раздался крик Оли. - Хотя бы одним глазком взглянуть на маму и сестренку, прижаться к ним, - уже спокойнее добавила она.

- Ну что ты кричишь, людей путаешь? - отозвалась Дуся. - Ты что думаешь, мне не хочется, или вот ей, - она показала на Мотю, - ой, как хочется! Так что же, по-твоему, давай завоем на все село. А толк с этого-то какой?

- Это ты напрасно ее ругаешь, - вступилась за Олю Мотя. - За все пребывание здесь у нее я слез не видела. А что касается крика, так с кем не бывает. Сегодня она, завтра я. Может, вот этот крик и помог Оле выпустить пар, накопившийся за все эти годы войны в ее молодой, но уже искалеченной душе.

Но молодость, как давно известно, долго унывать не может, и только что сидевшие с унылыми лицами девчонки запели старинную казацкую песню о том, как казаки ехали до Дону и забрали Галю, повезли с собою.

И поплыла песня по полям, лугам и достигла заката, где солнце в виде красного шара медленно садилось за горизонт.

Долго пели девчонки в этот вечер, может быть, в последний раз на этом, до тошноты примелькавшемся в глазах выгоне, бревнах и стареньком, покосившемся амбаре. Через пару дней, если правду говорило начальство, их отпустят домой. А сегодня, хотя уж и поздно, а спать не хочется.

24

Полина, как только стемнело, ушла гулять с Сашей. Расстроенные близкой разлукой, шли они молча, каждый думая о своем. Полина крепко привязалась к парню, и в этот вечер, когда он шел рядом, особо не думала о разлуке с ним. Ей казалось, что они теперь всегда будут вместе.

Он взял ее под руку и она, с благодарностью взглянув ему в глаза, прижалась нежно головой к его плечу, тихо засмеялась.

С ним ей было так хорошо, что она в это время забыла обо всем, что ее окружало, а лишь помнила своего Сашу.

Они долго гуляли, сначала по выгону, а затем спустились к лугу. Здесь было прохладнее, нет-нет и тянуло свежим ветерком с речки.

В связи с окончанием работ на стройке Сашу командир отпустил на всю ночь, грубо, но душевно подшучивая над ним. Саша краснел, выслушивая грубые шутки капитана, но не обижался на старшего товарища и ушел на свидание в приподнятом настроении.

Долго они гуляли молча в эту летнюю ночь, боясь ненароком оговориться о приближающейся разлуке на несколько лет, а может, и навсегда.