Дорога к Зверю

– Гуторенки. Чужак. Беда. Смерть, – она повторяла раз за разом, сколько хватило сил. Кто-нибудь да принял.

* * *

Дарен вернулся домой лишь вечером. Глаза его настолько приноровились к яркому свету срединного мира, что нужда прятаться в ночи пропала. Аннель, конечно, не поняла причины столь долгой и дневной прогулки, а лишь простодушно радовалась возможностью похвастаться. Чародей охотно поддержал игру и позволил ей продемонстрировать не только наряд, но и себя. Пусть знают, что эта женщина уже занята. Им!

Первое, что он заметил, войдя в горницу, – сломанный засов. Половинки тяжелой дубовой доски выглядели искромсанными и сломались столь неравномерно, что причину он угадал сразу.

– Разрыв-трава, – определил он, оценивая остатки порошка на кончиках древесины. – Все Таяна. Ты труп!

Он выскочил вон, поймал первого подвернувшегося беса и тряхнул за хвост:

– Почему не остановил? – Тот жалобно заскулил, тыча пальцем в сторону печи. – Точно труп!

Дарен отшвырнул беса и устремился к бывшей аманте. Бег до ее дома малость остудил его пыл. В ее владения он вошел почти спокойный. Труп сменился на трепку. Хорошую такую, чтоб надолго запомнила: его трогать нельзя.

Стучать в дверь не стал. Тщательно сдерживаемое бешенство придало силы. Пара пинков и одна из двух створок хрустнула от удара. А ведь Дарен среди луноградских считался вовсе не самым сильным. Были и сильнее, но то исконные, рожденные в этом мире. Он методично доломал дверь и с недоумением пожал плечами:

– На кого рассчитано, не пойму?! Уж, если меня не остановила…

Подскочил дворецкий. Обычный. Даже не бес. Впрочем, те тоже мало, что умели. Но эти вовсе защита от воспитанных, кои отродясь не жили в Лунограде. Дарен «не заметил» знаков и помчался наверх, с удовлетворением отмечая запах крыс – его маленькая месть за любовь бывшей к публичным скандалам. Расположение горниц в этом доме он знал не хуже, чем в собственном.

Мог бы и напрямую пройти, как Грес, но недавний обряд отнял слишком много сил. Пройдет не один клок, прежде чем он сможет колдовать столько же, сколько и раньше. Конечно, можно не приходить к Аннельке – это сэкономит силы, – но именно теперь этого хочется больше всего. Сложно, в общем, с эмоциями…

Таяна сидела у стола и с блаженным видом любовалась видом из окна. Дарен стиснул зубы: не успел. Такой довольный вид у первой стервы Лунограда бывает только после пылкой ночи и превосходной пакости. Увы, но постель даже не примята. Да и в горнице больше никого нет. Честное слово, сегодня он бы обрадовался новому объекту ее страсти.

– Что натворила? – рявкнул он, выдергивая Таяну со стула.

Та взвизгнула, взмахнула руками и отчаянно затрясла головой, глядя круглыми от ужаса глазами.

– Тебя ждала! Тебя! – она уперлась ладонями в его грудь, пытаясь оттолкнуть.

– Врешь! – он тряханул ее с такой силой, что тонкая ткань лопнула, расползаясь уродливыми дырами. – Что задумала? Отвечай!

– Ничего! Правда, ничего! Тебя ждала, – повторила бледная задыхающаяся женщина.

– Зверем клянись!

Она замотала головой, жадно хватая воздух. На лбу выступила испарина.

– Клянись! – Дарен резко развернул ее, сжимая горло, дабы не осталось сомнений в намерениях.

Таяна забилась в руках и с трудом прохрипела:

– Нет! Невиновата.

– Клянись! – она мотнула головой и лишь руками замахал сильнее: – Неужто я страшнее Зверя?

– А все едино! – выплюнула она со злостью, и захохотала едким безумным смехом.

Дарен на миг прикрыл глаза: этого он и боялся. Зверь не прощал лжи, убивая на месте. Потому клялись им так редко, что и не припомнить, когда слышал в последний раз и от кого. Смельчаков было не много.

Все закончилось слишком быстро. Он силой надавали ей на голову, разворачивая, и откинул пустое тело от себя. В том, что Зверь не примет ее дух, он не сомневался. Зверь прощал многое, но не покушение на своего любимчика.

Осталось разобраться, какую кару она придумала ему. И ему ли? Сердце болезненно кольнуло. Ревнивая ведьма могла нацелиться как на него, так и на Аннельку. А может и на них обоих. И если за себя он не переживал, то не беспокоиться о ней не мог. О том, что будет, если пострадает только один из них, он и вовсе старался не думать.

* * *

С тех пор Дарен бывал у Нюры чаще, чем у себя дома: утром приходил, вечером уходил, надеясь, что ночь пройдет спокойно.

Горяна до того к нему привыкла, что стала поглядывать с одобрением. Она тихонько готовилась к обряду и ненавязчиво наставляла дочь, которой предстояло, как ей казалось, вскоре покинуть дом.

Клоки менялись, ничего не происходило, а взвинченное состояние понемногу отпускало. «Не сработало», – решил он, направляясь в гости позже обычного.

Лишь подойдя поближе к дому Нюры, он разглядел толпу, что бесновалась у входа. Дарен остановился, вглядываясь внимательней. Этот миг он уже видел раньше. Вот только происходящее в доме осталось за пределами видения.