Дорога, которой нет

Чёрные змеи страхов ползут вокруг.
Стены сложились в кукиш и тупо ржут.
Прыгает в пустоту Человек-паук –
«Нате, уроды! Счас я вам покажу!»
Хавчики звёзд ногами втоптаны в грязь.
Там, в коридоре, мамка бухая спит.
Память ставит подножку, кричит «атас!»,
отчим берёт ремень, наливает спирт…
«Нет! Не хочу, не буду писать в постель…»
Спрятаться, сжаться, скукожиться… нету сил.
Мчит на флажки, на пули безумный зверь…
В лист назначений добавлен неулептил.
Не улететь – тяжёлое в голове,
вязкое что-то… «Укольчик, ну потерпи!»
К маме навстречу бежать по тёплой траве…
«Спи, мой маленький, спи…»

Над колыбелью

Колючий, игольчатый звон
На космах насупленной ели.
Я знаю: зима – это сон,
Мерцающий над колыбелью.
Всё, что давно уже есть,
Сверкает, струится без страха.
Колышется в воздухе взвесь,
Суспензия света и праха.
В нём вечности белый волчок
Гудит над равниной покоя,
И кто-то стоит за плечом
И движет неловкой рукою.
Висят на ветвях облака,
Ресницы смыкает младенец.
Зима – это вкус молока,
Знакомый ещё до рождения.
Ещё кровоточит пупок,
И тайны как будто забыты.
Все ниточки звёздных дорог
В ладошках пока нераскрытых.

Ничего не изменится

Ничего не изменится, если сыграть в дурака,
если в новую вазу поставить увядшие астры.
В закоулках сознанья растерянно кружит строка
стрекозою сентябрьскою, грустной, глазастой.
На развалинах сна вспоминается ласковый лес,
где стояли грибы на опушках, как добрые гномы.
Ничего не изменится, если послать СМС
на запретный, забытый, родной, несгораемый номер.
Ничего не изменится, если зайти в Интернет
и бродить до утра, натыкаясь на странные «ники».
На ночном мониторе горит фиолетовый свет
фонаря-одиночки, влюблённого в лунные блики.
И, конечно же, можно пытаться запальчиво вспять
раскрутить барабан, возмущаясь нелепостью бега –
ничего не изменится, да и не нужно менять.
Протяни же мизинец угрюмому верному небу –
может, что-то изменится…

Зимние сны

Зимние сны в берлоге утренних одеял.
Вечные льды сомкнулись со всех сторон.
Снова смотрю любимый свой сериал:
Лень – дили-день, колокольчики – дили-дон.
Пусть за стеклом серебристо-крахмальный стих
Шепчет луна, – не нужно его читать.
Там, за ресницами, в зарослях золотых
Лани желаний идут по тропинкам тайн.
Спать бы и спать, нерастаявшие слова,
Снежные сны заплетая в один клубок.
А в высоте, на облачных островах,
Варежки надевает замёрзший Бог.

Деревья декабря