Дорога между звезд

Две тени скользнули в ночной холод. А через пять секунд раздались выстрелы. По звукам — с обеих сторон. Действуя по ситуации, я отлетел задом немного ближе к фронтону здания, но садиться не стал, а просто завис в метре от крыши, направив стволы двух крупнокалиберных наружных пулеметов на дверь лестничной и лифтовой пристройки. Если к врагам поспешит помощь, у меня будут все шансы их остановить. И точно, когда выстрелы стихли, дверь открылась, словно от пинка ноги, и на крышу выкатился боец весьма внушительного и грозного вида. Под короткий рев вылетевшего града пуль он молниеносно превратился в кисель из крови и лохмотьев бронированной защиты. Тут же дверь распахнулась повторно — и в сторону бота полетели две мощные гранаты. Вреда нашему транспорту они причинили ровно столько, сколько бы нанесли две детские хлопушки. Но ведь осколки могли задеть и моих ребят. Поэтому я не стал беспокоиться о случайных жертвах, которые вряд ли здесь «прогуливаются», и просто включил безостановочный огонь, наведя прицелы на пристройку. Сорока секунд хватило, чтобы полностью уничтожить невинное строение. И не просто сровнять его с уровнем крыши, но даже сделать в ней солидное углубление, в котором нельзя было разобрать, есть ли там враги или они спешно ушли по другим неотложным делам.

Николя первым нарушил эфирное молчание из своего переговорного устройства:

— Четвертого достал, несу к люку! Цепляю к тросу! Принимай! Я возвращаюсь за третьим! Он ранен в ногу!

Я заругался нехорошими словами, поднял бот на третий метр и поставил автопилот на удержание места. Сам же бросился к люку и вытянул белого как мел Роберта в рубку.

— Ты чего такой?!

— З-за-дубел от холода! — еле вымолвил товарищ и с блаженством вытянулся на полу. Смотреть на него было страшно: рваная рана на голове, неестественно вывернутый в сторону нос, опухший глаз, разорванная одежда на рукаве, груди, обеих ногах. И все это в черных пятнах запекшейся крови.

— Терпи! Сейчас приведем тебя в порядок!

Оттащил его к стене и принайтовил специальными зажимами.

— Перегрузки старта выдержишь?

— Без проблем, командир! — Он слабо улыбнулся. — Спасибо, что замерзнуть не дали!

— Хватит молоть чепуху! — выкрикнул я.

Но, похоже, он меня уже не слышал — потерял сознание. Зато я услышал снизу голос Николя:

— Мы уже здесь!

Я тут же бросился к люку и включил лебедку. Лишь только Николя оказался в шлюзе, он крикнул:

— Здесь, прямо под нами, лежит раненый, мы его сразу подсекли! Возьмем для выяснения?!

— Давай! — Хоть каждая секунда была дорога, а «языка» взять хотелось.

Николя, не отцепляя трос от пояса, спрыгнул вниз, и через короткое время еще одно окровавленное тело заняло место в специальных зажимах.

А через минуту мы уже перевалили через край крыши и понеслись над самыми зданиями, набирая скорость. Теперь главное было — оторваться от сил космической защиты. Если таковые задействовались в нашей травле. К невероятному удивлению, нас вообще приняли за других. После нескольких зигзагов и смены направлений над поверхностью нам кто-то вежливо напомнил, что космопорт закрыт, и отправил нас на другое место посадки. Куда мы и последовали. Якобы! А там передумали и отправились на орбиту.

В этот момент ко мне прибежал запыхавшийся Николя:

— Ребятам первую помощь оказал! А вот пленный не жилец! Но вроде в сознании. Хочешь с ним пообщаться?

— Уже бегу!

Я передал управление в руки товарища и бросился в шлюз. Действительно, даже беглый осмотр подтвердил прогноз Николя. Неизвестный нам враг имел страшное ранение в грудь, и даже в лучшей и современнейшей клинике его вряд ли бы спасли. Кровь слабеющими толчками выходила из рваной раны, а бледное до синевы лицо уже казалось смертной маской. Но неожиданно умирающий боевик открыл глаза и тихо заговорил:

— Вы меня спасете?

— Конечно! — Я постарался врать как можно убедительнее. — Мы уже подлетаем к госпиталю. А там все готово к операции.

— Спасите меня…

— Обязательно спасем! Но ты хоть в двух словах скажи: из-за чего все эти гонки с перестрелками?

— Я знаю… Это из-за стахокапуса… Вы знаете… Стахокапус…

— Как-как?! Стахокапус?!

— Да…

Увы! Это было последнее слово, которое смертельно раненный пленный сказал перед тем, как глаза его остекленели.

Весьма странно! Перед смертью люди, как правило, не пытаются врать. Или что-то выдумывать! Но кто такой этот стахокапус? Или это имя — Стахокапус с большой буквы? Или что это такое? Опять новая загадка! Сколько я ни напрягал память, ничего путного в голову не приходило.

Тем временем мы поднялись на орбиту. По пути подробно пообщались с Малышом — так что к моменту шлюзования операционные столы были готовы, а на обоих кораблях вовсю командовала… миледи! Она развила такую бурную деятельность, что закрадывались сомнения по поводу ее недавнего ранения. Чуть не силком затащила на «Верность» двоих своих врачей для первого осмотра раненых. Мало того, она категорически потребовала освобождения всех остальных членов экипажа, как она выразилась, «из заточения».

— Из-под временного домашнего ареста! — мягко поправил ее я.