Дорога на Элинор

Лекции ему мало что давали, он на первых занятиях понял, что знает все, о чем ему рассказывали преподаватели, не только то, что положено по программе, но и то, что нужно будет изучать в следующем семестре, и через курс, и даже потом, в год окончания учебы. Олег не представлял, откуда являлись эти знания — он и не мог по собственному желанию вытащить из памяти ничего, что было бы сложнее школьного курса истории или литературы. Если бы его спросили просто так, остановив на улице или в коридоре, какая статья Уголовного Кодекса Российской Федерации карает и на какой срок за сокрытие от налоговой полиции поступающих финансовых сумм, ответить он не смог бы ни слова. Но когда ему какой-нибудь замученный личными делами, не оставлявшими времени на учебу, пятикурсник приносил задание для курсовой, посвященной именно такого рода нарушениям законности, и они договаривались об оплате, и Олег садился за стол, обложившись учебниками и потрепанными томиками УК, что-то неожиданно происходило то ли с памятью его, то ли с подсознанием, то ли даже не с ним самим, а с окружавшей реальностью, но, как бы то ни было, в его мозгу возникали сами по себе нужные формулировки и необходимые выводы, которые он записывал, абсолютно не задумываясь о том, правильно это или игра его фантазии, за которую заказчик получит не «отл» в зачетке, а от ворот поворот.

Над физическими причинами странной своей особенности Лисовский не задумывался — времени не было, да и желания тоже. Его личных учебных дел эта способность никак не касалась, и собственные курсовые он вынужден был готовить, читая нужные книги и не узнавая тексты, которые буквально минуту назад цитировал наизусть, когда писал для очередного заказчика очередную курсовую на аналогичную тему.

Клиентов у Олега хватало, денег, в результате, тоже, и странное дело: никто из студентов (тем более, студенток) ни разу не поинтересовался — что, собственно, этот вундеркинд делал в университете, почему со скрипом переходил с курса на курс, если он еще при поступлении знал все, чему будут обучать в последнем семестре.

Кто-нибудь иной на месте Лисовского наверняка заинтересовался бы собственными странными способностями и попробовал понять их природу. Олега же причины интересовали не больше, чем прошлогодний снег. Он жил, не имея ни минуты свободного времени, и когда пришла из Омска телеграмма о том, что отец его скончался после тяжелой непродолжительной болезни, на похороны Олег не поехал, и не потому, что поездка стоила минимум две месячных стипендии, в деньгах к тому времени он не нуждался, у него просто времени не было, он не мог позволить себе потратить два или три дня на путешествие, когда перед ним лежали минимум семь еще не выполненных курсовых. Он уже взял задаток, невозможно было отказать. Да и не помнил он отца. И помнить не хотел.

Будучи на последнем курсе, он женился, наконец, на Лесе, которая сама сделала ему предложение, поскольку ей надоело быть предметом его ненавязчивых ухаживаний — другие ребята к ней не клеились, поскольку все считали ее девушкой Олега, а Лисовского слишком уважали, чтобы встревать с ним в конфликты. Для Леси, учившейся на факультете международного права, Олег делал курсовые бесплатно, даже не за поцелуй, предложенный ею как-то в обмен на выполнение сложного задания. Олег мог потребовать чего-то более существенного, чем поцелуй, но ему это и в голову не приходило. В конце концов Леся взяла бразды правления в свои руки и женила на себе этого странного парня.

После вуза Олега направили в Шестое отделение помощником оперативного уполномоченного, а Леся поехала на стажировку в Финляндию — вместе с сыном, которому исполнилось полгодика, — упускать такую возможность, по ее словам, было нельзя, а муж несколько месяцев мог потерпеть, жил же он сам столько времени до их свадьбы. Зато потом…

Олег прекрасно понимал, что никакого «потом» не будет — его странная способность знать то, чего он знать не мог, подсказала ему во время бдения на дежурстве в отделении милиции, что назад Леська из Финляндии не вернется; просто возникло у него в голове это знание, не предположение или опасение, а именно твердая и окончательная убежденность, как убежденность правоверного мусульманина в существовании Аллаха и Мохаммеда, пророка его.

Он мог бы отговорить жену от поездки, она послушалась бы, пусть и пилила бы его потом всю жизнь, но Олег не стал этого делать, потому что за годы, в течение которых он пользовался своей способностью «знать незнаемое», успел убедиться — то, что приходило ему в голову, имело характер данности, а не вероятности. Если ему это показали, значит, так оно и будет, и нельзя с этим бороться. И незачем.