Дорога на остров Пасхи

Он не мог винить жену, да и в чем ее винить? Она же не слышала тиканья часов. Ее любимой фразой было: "Время покажет". И время показывало. Ей – оно показывало. В зеркале. Показывало, что волосы редеют, а груди отвисают, что кожа на лице становится морщинистой, а зубы – желтеют. Время показывало ей все, без утайки, но она так ничего и не поняла.

Он засел в каморке и, меньше, чем за год, написал четыре толстых романа. Наверное, хороших. Пусть не блестящих, но и не откровенно слабых, – он делил свои ощущения в разные дни пополам и приходил к чему-то среднему. Четыре хороших романа, которые теперь лежали в четырех различных редакциях и обрастали мягкой пылью.

Он сам не понимал, что его волнует больше: что книги не печатают или что деньги на исходе? По сути, они уже кончились. Через месяц жена потребует новую порцию алиментов, дядя Валера – плату за квартиру, а его живот – какой-нибудь еды. Какой-нибудь – за это время он стал неприхотливым.

Конечно, и речи не могло быть о том, чтобы вернуться на старую работу. Нет, его там ценили и не однажды звали вернуться, но… Само это слово – "вернуться". Оно бесило. Оно приводило в отчаяние. Ведь "вернуться" – это в тысячу раз хуже, чем "стоять на месте". В миллион раз хуже.

Как он может вернуться? Куда девать тиканье часов, которое весь этот год набивало его голову, словно опилками? ("Секунды – опилки времени. Хорошая метафора", – машинально отметил он про себя). Как можно песок, просыпавшийся из верхней колбы песочных часов, запихнуть обратно, не перевернув сами часы? Нет, это невозможно. Значит, выхода нет?

"Значит, нет. Или – есть, но он тебе не понравится".

"Выхода нет".

Он стоял перед входом в стейк-хауз с безвкусным названием "Кусок мяса". Он стоял довольно долго, словно никак не мог понять, зачем он сюда пришел и как вообще он здесь оказался.

"Действительно, зачем?" – подумал он, перебирая в кармане мелочь. Этого хватило бы на чашку кофе, не больше.

"Ну и хрен с ним. Пусть только на чашку. Зайду и выпью. Или?…".

Он продолжал в нерешительности стоять на тротуаре. Внезапно дверь распахнулась, и из ресторана вышел какой-то человек. Человек наткнулся на него, отдавил ногу, пробормотал "Извините" и, спотыкаясь, будто пьяный, пошел прочь.

Он перевел взгляд на качающуюся дверь. Красивая деревянная дверь, в центре – большое овальное, будто подернутое морозом, стекло. Но больше всего его поразил шум, на мгновение вывалившийся на улицу вслед за уходящим посетителем.

Мужские крики, музыка в стиле "кантри", громкий смех… Там было весело.

Он постоял еще немного, размышляя о том, что чашка кофе – это не самое большое удовольствие, которое он может здесь получить. Провести полчаса в месте, где царит искреннее веселье – это куда лучше. Это заставит его… Развеяться, что ли?

Он поморщился. Пусть будет развеяться. В книге он бы так и написал. В разговоре сказал бы: "Встряхнуться". А про себя – подумал бы: "Хорошенько пропердеться". Да, он бы так и подумал, но ведь мысли не обязательно заносить на бумагу, не так ли?

Он улыбнулся и толкнул дверь.

* * *

Он не ошибся. В ресторане полным ходом шло веселье. Вроде бы здесь ничего не праздновали: не было чего-то такого, что объединяло сидевших за столиками людей; каждый веселился сам по себе, и вместе с тем, общий смех с еле уловимой алкогольной ноткой звучал дружно, как симфонический оркестр, управляемый властной рукой дирижера.

За стойкой справа от входа возвышался метрдотель.

"Да? Кажется, так это называется?". Он нечасто бывал в ресторанах, гораздо чаще читал об этом. Но чтения хватало.

Метр стоял, уперев в стойку мощные волосатые руки с закатанными до локтей рукавами. "Нет", – поправил он себя. "Лучше так: с закатанными до локтей рукавами, обнажавшими мощные волосатые руки".

Позади метра, как мираж в пустыне, переливалось зеркало.

Дверь, болтавшаяся свободно, туда-сюда, как в салуне из какого-нибудь вестерна, задела колокольчик, висевший над входом. Раздался звон.

Шум в ресторане на мгновение стих, и он услышал странный звук: скрип, до того громкий и пронзительный, будто сотня пальцев одновременно скользила по мокрому стеклу. Спустя пару секунд до него дошло, что это был за скрип. Это скрипели кожаные штаны на деревянных скамейках. Все присутствующие были одеты в кожаные штаны.

Слово "вестерн" задрожало в голове и стало проступать все четче и четче, как изображение на фотобумаге в ванночке с проявителем.

"Полагаю, не стоит добавлять, что из-под кожаных штанов торчали острые носы ковбойских сапог? По крайней мере, у тех, кто не прятал ноги под столом, а выставил их в проход, то есть – почти все. Интересная деталь…".

Метр поднял брови.

– Ребята, у нас новенький!

Отовсюду послышались громкие одобрительные крики. "Ребята" будто только сейчас заметили, что в ресторан и впрямь вошел новенький.

Метр, не глядя, протянул руку за спину и достал бутылку пива "Миллер лайтс".

– Гостю – от заведения!

Он подошел к стойке. Старался не спешить и все время внимательно смотрел по сторонам: не показалось ли? Не снится ли ему все это?