Дорога на плаху

Лида успокаивала себя тем, что подсказанные тетей Риммой и избранные ею люди, знакомые. Она знала их доброту и обеспеченность, стремление обрести ребенка и воспитать его своим сыном или дочерью. Она убеждена в их способностях, и уверена, что лучше ее справятся с обязанностями родителей и воспитателей. Точка поставлена навсегда.

Сейчас главное незаметно все выполнить. Автобус придет в Ачинск вечером. Это хорошо. Ее трудно узнать одетой под цыганку. Недаром же у нее талант актрисы, роль, как ей кажется, она играет блестяще, даже судя по тому, что к ней на сидение никто не подсел, опасаясь козней цыганки. Она разложила в беспорядке свои вещи, сумочку, небольшой саквояж, бутылочку с соской, пачку детского питания, которое на всякий случай купили девчата накануне.

Вчера ее осенило: приготовив тетрадный лист, фиолетовую копирку, ручку, она ночью сочинила и написала записку под копирку, разрезала ее фигурной линией, одну оставила у себя, вторую уложила с младенцем. Записка сослужит ей службу на тот случай, если вдруг кто-то станет обвинять ее в уничтожении ребенка. Но это на крайний случай. Во-вторых, возможно, она когда-нибудь окрепнет и задумает вернуть ребенка. Вот что у нее получилось: «Если вы добрые люди, воспитайте мою крошку. Мальчика зовут Саша, родился пятого октября 1974 года. Копия записки находится у матери мальчика, на случай определения ее материнства, и что мальчик жив. Простите меня».

Лида подумала и написала на отдельном листе: «Я хочу навсегда уехать из этих краев, но у меня нет денег на билет. Если вы решите дать мне немного денег, то в течение часа я буду ждать недалеко от дома. Конверт положите под лавочку беседки, что стоит в вашем дворе. Заранее Вам благодарна».

Кажется все предусмотрено. В бутылочку она сцедит молоко. На два кормления хватит, а утром люди сообразят что делать.

Лида знала этот дом хорошо. В ней живет одна ее соклассница, не подруга, но отношения они поддерживали. От нее-то знала о бездетной чете, мечтающей о ребенке, так прекрасно охарактеризованных медсестрой Риммой. Лучшего и желать нельзя.

Лида дождалась полночи и решительно двинулась к дому, где совершит гадкое дело, но счастливое для добрых людей. Главное это. Потому она относительно спокойна. Только бы не столкнуться с бывшей соклассницей. Кругом все тихо и мирно — ни души. Дом погрузился в сон, только кое-где светятся один-два окна.

На третий этаж Лида взлетела бесшумной, стремительной кошкой. Остановилась на секунду, чтобы перевести свой угнетенный дух. Все же она не падшая стерва, по-пьяному делу нагулявшая малютку, а несчастная девушка, не сумевшая справиться со своей любовью. На площадке горела ночная лампочка, хорошо. Главное, чтобы люди открыли двери. Лида продумала все до мелочей. Поставив перед дверью пузырек с молоком, пачку детского питания, она нажала на кнопку звонка, прислушалась, он звенел колокольчиком. Лида аккуратно опустила сверток с младенцем, он крепко спал, намеренно откинула с его лица уголок одеяльца, чтобы оно сразу же бросилось в глаза человеку, отворившему дверь. Затем настойчиво позвонила вновь, и когда услышала за дверью едва слышные шаги, громко сказала:

— Срочная телеграмма из Красноярска от Риммы. Откройте двери и получите.

Сказав это, Лида стукнула трижды в дверь и бесшумно скатилась на площадку второго этажа, остановилась, прислушалась. Глухо щелкнул замок, она не стала дожидаться отворения двери и дальнейших событий, а бесшумной кошкой скатилась до входной двери, распахнула ее и торопливо проскользнула на улицу, растворилась в ночи. Чуть поодаль она остановилась, наблюдая за окнами квартиры. Через несколько секунд вспыхнул свет сразу же в двух окнах, очевидно в гостиной, затем еще в одном, на кухне.

«Взяли, — прошептала Лида и заплакала. — Слава Богу! Наверно читают записку».