Дорога на Уиган-Пирс

Новое правительство поставило перед собой цель раз и навсегда разделаться с профсоюзами. После предполагаемого разгрома Франко будущее не сулило ничего хорошего – даже если не брать во внимание огромные проблемы по реорганизации Испании. Газеты писали об испанской войне как о «битве за демократию», но это был чистой воды вздор. Будучи в своем уме, никто не мог надеяться на демократическое устройство страны даже в английском или французском варианте: ведь из войны Испания, без всякого сомнения, выйдет истощенной и раздробленной. Рабочий класс упустил свой шанс – в стране будет установлена диктатура, и дальнейшее развитие страны пойдет в направлении некой разновидности фашизма. Этот фашизм получит более благозвучное название и, так как это все-таки Испания, будет человечнее и менее «эффективным», чем в Германии или Италии. Хуже, если победит Франко: в таком случае диктатура будет суровой, – но оставалась еще вероятность, что война закончится разделом Испании – либо на районы с конкретными границами, либо на самостоятельные экономические зоны. Каждый вариант был по-своему неутешительным.

Но это не означало, что не стоит сражаться против оголтелого фашизма Франко и Гитлера. Какие бы ошибки ни совершило послевоенное правительство, режим Франко – еще хуже. Для рабочих – городского пролетариата – было не столь важно, кто выиграет войну, но Испания – сельскохозяйственная страна, и крестьяне, несомненно, выиграли бы от победы республиканцев. Большинство захваченных крестьянами земель осталось бы в их собственности, произошел бы передел земли на территории франкистов, и уж точно крестьяне избавились бы от прикрепленности (своего рода крепостной зависимости) к землям помещиков. Если правительству удастся вывести страну из войны, оно должно быть антиклерикальным и антифеодальным. Ему придется, хотя бы первое время, держать церковь в узде и заняться модернизацией страны: строить дороги, развивать просвещение и здравоохранение. (Кое-что в этом плане делалось и во время войны.) С другой стороны, Франко, даже если не считать его марионеткой Италии и Германии, взят за горло крупными помещиками и находится во власти военно-клерикальной реакции. Народный фронт может быть сомнительной аферой, но Франко – анахронизм. Желать ему победы могут только миллионеры и романтики.

Более того, в течение какого-то времени существовал международный престиж фашизма, и мысль об этом феномене мучила меня постоянно. С 1930 года фашисты одерживали победу за победой; теперь пришло время их проучить, и неважно, кто это сделает. Если б нам удалось сбросить Франко и его иностранных приспешников в море, это послужило бы на благо мира, даже если бы в Испании воцарилась удушающая диктатура, а ее лучшие люди оказались в тюрьме. Так что войну надо было непременно выиграть.

Вот так я представлял себе ситуацию в то время. Должен сказать, что сейчас я гораздо выше ставлю правительство Негрина, чем в момент прихода того к власти. Оно мужественно вело труднейшую борьбу и проявило такую политическую терпимость, какой никто не ожидал. Но я по-прежнему убежден (если только Испания не распадется на отдельные области; тогда трудно что-то предвидеть), что у послевоенного правительства будут фашистские наклонности. Я остаюсь при своем мнении, и пусть время покажет, прав я или нет.

Мы уже были на передовой, когда до нас дошло известие, что, возвращаясь в Англию, Боб Смилли[260] арестован на границе, доставлен в Валенсию и брошен в тюрьму. Смилли находился в Испании с прошлого октября. Несколько месяцев он работал в штабе ПОУМ, затем, когда приехали другие члены Независимой лейбористской партии, отправился с ополчением на фронт, решив пробыть там три месяца перед возвращением в Англию, где собирался принять участие в пропагандистском туре. Прошло некоторое время, прежде чем мы узнали, за что его арестовали. Его держали в одиночной камере, и даже адвокату не разрешали с ним встретиться. В Испании (по крайней мере, на практике) habeas corpus[261] не существует. Можно провести в камере несколько месяцев без предъявления обвинения, не говоря уже о суде. Наконец, мы узнали от одного вышедшего на свободу человека, что Смилли арестовали за «ношение оружия». «Оружием» были две примитивные ручные гранаты, которые использовались в начале войны. Смилли вез их домой, хотел продемонстрировать на лекциях вместе с осколками бомб и прочими наглядными пособиями. Из гранат была удалена взрывчатка, остались пустые и безопасные металлические цилиндры. Было ясно, что это только предлог: на самом деле его арестовали за связь с ПОУМ. Уличные бои в Барселоне только утихли – и власти не хотели выпускать из страны очевидца, который мог опровергнуть официальную версию событий; людей задерживали на границе под самыми разными предлогами. Возможно, изначально Смилли хотели задержать всего на несколько дней. Несчастье, однако, в том, что если уж ты оказался в испанской тюрьме, то задержишься там надолго – по приговору суда или без него.